А Святояр — хмельной от встречи, рот до ушей, настроение — райское. Развернулся, поехал к товарищам. Думает, после дел ещё к дому Светлооки можно подъехать, на прекрасную свою, ненаглядную ещё посмотреть, а может и словом перемолвиться. Ярмарка шумит, где радостно, где озабоченно. Монеты звенят, кожи скрыпят, бренькает всякое железное. Кони, коровы, мелкая животина каждый по-своему кричит. Запахов полно. Вот мужик с кожемякой за шкуры торгуется, аж подпрыгивает! Кожемяка на него смотрит, как на блажного, руки на груди сложил могучие жилистые. Как бы он этими руками за самого мужика не взялся! А тут на площадь цыган чернобородый в рубахе красной мишку-ведьмедика на цепи выводит, а медведик играет на гармошке и ножкой так выкаблучивает, будто пляшет! Цыган зубы скалит. Народ вокруг потешается, цыгану денежку бросает. Святояр тоже засмеялся, да так заливисто.
— Ах, какой хахатайт венд! То не рыцар! Рыцар так не смеятся — только фройляйн! — донеслось до ушей Святояра. Он обернулся. Перед ним возвышался на могучем чёрном жеребце громадный в теле рыжеватый немец. И не один, за ним ещё несколько человек помельче.
— Здоровенные, знать, у тебя в фатерлянде девки, если ржут как я! — недолго думая, отвечал Святояр.
Немец почему-то покраснел до ушей и прогудел.
— Ты не трогайт наши фройляйн, а то я тебя трону, что барашкаться полетишь!
— Я покуда «барашкаться» буду — ты говорить выучись, а то сам… не умён!
— Was sprecht?! — покрываясь пятнами, немец обратился к своим. — Deises wendischen schwein spracht mir: «не умьон»??
— О, Гюнтер, Гюнтер! Не горячись! Всему своё время! Успокойся! Нашёл с кем связываться — ответили ему по-немецки в несколько голосов. Немцы окружили Святояра с недобрыми издевательскими усмешками. На ломанном русском полетели неприятные слова:
— Имеешь острый язык?
— Ты смелый?
— Зъехайт домой!
— Это мы здесь торговайт будем, а ты убирайс восвояс!
Окружили немцы Святояра, насмехаются: что будешь делать венд* — один в поле не воин! Подобрался Святояр, нехорошее дело надвигается, похоже.
— Скокайт, венд, шнелер нах хаус, к свой свиной фамилья, пока их никто не отправить на зажарка! — Га-га-га-га-га-га-га!! — заливисто заржал над собственной шуткой немец Гюнтер, и некоторые из тевтонов также заржали вместе со своим, по-видимому, лидером.
— Ах ты, нечисть горбоносая… ах ты, по̀гань красномордая… — почти нараспев сказал Святояр, светло и беззаботно улыбаясь, и пододвинулся на коне к нему поближе. — Вон там, в поле за пригорочком встретимся с тобой! — Святояр, поднимаясь в стременах, указал в какой именно стороне поле.
