— Откуда вы, дорогие братья? — спросила Батистина, держа каждого за руку, словно боясь их вновь потерять.
— О, мы сейчас прямо из страны Ли Кана, — ответил Флорис, потряхивая своими черными как смоль кудрями.
— Как? Из Китая? — изумилась Батистина.
— Что они говорят?
— Они говорят, что прибыли прямо из Китая!
— Ах! Они прибыли из Китая! — послышались восторженные выкрики.
— Иисусе! А где же это, Китай? — вопрошала Элиза.
— Хм… Китай… Да это в Китае! — ответил Грегуар, обнимая старую няню.
Отец Гиацинт воздел руку к небу, признавая свое полное бессилие. Нет, видно, этому не будет конца!
— Убивают! На помощь! Воры! — завопила вдруг мадемуазель Барба Данден. Мгновенно воцарилась тишина. Все взоры обратились к почтенной органистке. Несчастная дама влезла с ногами на свой обожаемый инструмент. Абсолютно лысая, блестящая, словно шар, голова девицы предстала перед всеми собравшимися. Мадемуазель дергалась и билась в конвульсиях, переступая с ноги на ногу по клавишам и извлекая из инструмента звуки, похожие на жалобное кошачье мяуканье. Надо признать, что звуки эти были странными и весьма неприятными для человеческого уха. Некоторые из дам огласили церковь дикими воплями, некоторые попадали в обморок, увидев, как что-то черное, мохнатое запрыгало по головам, плечам и рукам присутствующих, замелькало среди юбок, увиливало от ударов мужских сапог и башмаков.
Мальчики-служки, перепуганные до смерти, выронили ладан, кропило и подушечку с кольцами, произведя страшный грохот. С громкими криками они бросились искать защиты у священника.
— Изыди, сатана! Если ты — злой дух, покинь сии пределы! Ведь это дом Господа! — храбро выступил вперед отец Гиацинт, осеняя себя крестным знамением и надеясь устранить и изгнать духа тьмы.
— Хватит, Жорж-Альбер! Иди сюда! — строго прикрикнул Флорис.
— О, Жорж-Альбер, мой дорогой малыш! — закричала Батистина, хватая на руки странное животное, одетое, как человечек: в маленький камзольчик и треуголку.
— Но это же обезьянка! Я видела такую на картинке в книжке! — воскликнула какая-то маленькая девочка.
— Да замолчи же ты! — набросилась на бедняжку разнервничавшаяся мамаша и дала ей подзатыльник.
— О, Жорж-Альбер, как я счастлива тебя видеть!
«Да, конечно, говорить-то она это говорит, но, вообще-то я интересую их всех не больше, чем китайская ваза!» — казалось, подумала маленькая обезьянка, все же целуя подставленную ей розовую щечку.
Жорж-Альбер относил себя к человеческому племени, и, быть может, не без оснований. Он верно и преданно служил Флорису, своему хозяину, сопровождал его во всех путешествиях и приключениях, и единственное, чего ему не хватало, — так это дара речи. Жорж-Альбер осклабился, показав белые зубы, и протянул Батистине подарок, который он хотел непременно ей вручить, — то были чепчик и парик мадемуазель Барбы Данден.
