— Да, да! — непреклонно продолжала Батистина. — Его величество очень скоро пришлет вам жалованную грамоту с печатями или что-то в этом роде… О да, король очень мил! Ну так вот, Жеодар, не сердитесь на меня больше! Я на самом деле немного устала, хотя и поспала в карете, не так ли, господин де Гастаньяк? Ты поднимешься со мной, Элиза, чтобы расшнуровать корсет? До завтра, Жеодар… — нежно проворковала Батистина, протягивая ручку жениху.
Глаза у господина Кастильона дю Роше вылезли из орбит. Он уже начал отдавать себе отчет в том, что женится на настоящем чуде природы. Он чувствовал, что с каждой минутой все больше и больше влюбляется в эту непредсказуемую, неподражаемую малютку.
— Моя дорогая! Дорогая, бесценная! Простите, если я был невежлив! Если бы я только мог догадаться о цели вашей поездки, вызванной единственно желанием оказать мне такую услугу! О Боже! Боже мой! Спите спокойно, моя душенька, и пусть вам приснятся сладкие сны! До завтра, дорогая! Я приеду узнать, как вы себя чувствуете! — восклицал Жеодар, горячо целуя милостиво протянутую ему ручку.
Он выпрямился. Батистина с удовольствием взглянула на этого крупного мужчину. Да, действительно, ее жених выглядел великолепно!
Она взяла свечу.
— Прощайте, господин де Гастаньяк, благодарю вас!
Уже поднимаясь по лестнице, девушка обернулась, будто какая-то мысль внезапно озарила ее:
— О, но господин корнет и его рейтары, должно быть, тоже очень устали и голодны… Дорогая Элиза, не можешь ли ты накормить их и предложить им комнату, чтобы они могли отоспаться?
— Но… да, конечно, моя голубка… — сказала немного ошалевшая Элиза, недоумевая, что ей делать с такой уймой молодцов в сей поздний час.
Жеодар тотчас же выступил вперед:
— Подождите, госпожа Элиза. Мой замок, господин корнет, всего в двух лье отсюда. Я почту за честь предоставить убежище на ночь вам и вашим людям.
Разумеется, предложение Батистины было более по вкусу Эрнодану де Гастаньяку, но молодой человек превыше всего ставил честь, как свою, так и чужую. Он поклонился Жеодару:
— Примите мою искреннюю благодарность, сударь. Мы следуем за вами.
Несколько минут спустя Батистина уже крепко спала под пристальным и донельзя встревоженным взором старой Элизы, которая что-то бормотала себе под нос, собирая с пола небрежно раскиданные юбочки, корсаж, поясок и рубашонку своей воспитанницы.
— Король… корнет… Жеодар… Боже мой, я была права! Ох! Проклятая наследственность! Нет, нет, скорее, скорее бы выдать ее замуж!
