— Вашу мать! — прорычал проф. — Автоматы Калашникова! Единственное, что у вас тут работает, какие бы ни были Волны!!
На огромной скорости мы въехали на пустынный из-за комендантского часа мост. Стрельба стихла. Я приподнял голову и увидел, что за нами в погоню увязались два полицейских БМВ — стрелять перестали, видимо, чтобы ненароком не задеть их. Расстояние между нами было велико, но довольно быстро сокращалось.
— Бэхи, профессор! — прокричал я. В салоне, поскольку все стекла были разбиты и вынесены, стало шумно, ветрено и холодно. — Мы не уйдем на этом рыдване! Там форсированные движки!
Под собой я различил какое-то шевеление. Это оказалась Катя — она рвалась на волю.
— Дайте я посмотрю! Как медведь… Какой тяжелый! — шипела она.
Полицейские «бэхи» приближались. Мы были примерно на середине длинного моста, когда они уже въезжали на него. «Конец» — подумал я отрешенно. Мельком взглянул на Катю — и поразился случившейся с ней перемене. От ее недавней депрессии и страха не осталось и следа. Волосы растрепались, тушь кое-где потекла — но глаза горели каким-то невероятным азартом, и дышала она похоже, полной грудью.
— Жмите, профессор!! — орала она в полном восторге и самозабвении.
Профессор жал. Ветер выл в ушах, я задубел моментально. Рычание мотора заполняло все пространство; он ревел и стонал, как избиваемый каторжник.
Смотреть на неумолимо приближающиеся «бэхи» не было сил. Я посмотрел налево, надеясь увидеть воду. Увы — под нами далеко внизу белел лед. Великая река спала внизу — замерзшая, равнодушная и неподвижная. Смотреть вперед было невыносимо — холодный ветер резал лицо, как бритва. Как профессор умудрялся вести машину на такой скорости без лобового стекла?!
Я не успел додумать эту мысль до конца — горизонт вдруг начал опрокидываться. Только что впереди была бешено убегающее дорожное полотно Старого моста — и вдруг я увидел прямо перед собой темное и бесконечно мрачное ночное небо. Мотор взвыл в каком-то последнем, самом неистовом припадке то ли боли, то ли ярости… и — полет. Я терпеть не могу летать, не переношу самолеты — и сразу почувствовал, как кишки подступили к горлу и просятся наружу.
Потом случился глухой удар, меня бросило назад, потом вперед — и я опять от души приложился об переднее сиденье своим многострадальным носом. На миг я потерял сознание.
Когда очнулся — увидел, что мы катим по широкой, освещенной улице, скорее даже опять проспекту. НА ДРУГОЙ СТОРОНЕ РЕКИ!
