– Я… я могу заказать такси. Или Эдвард может… – Я замолкаю и закрываю глаза. Я вся горю от стыда.
Дэмиен стоит около кровати и смотрит на меня. Его лицо не выражает никаких эмоций, но я знаю, что он должен быть в ярости. Опустив голову, я торопливым шагом спускаюсь по лестнице.
– Ники… – слышу я его нежный голос, но продолжаю спускаться. – Ники! – На этот раз он произносит мое имя, словно команду. Я останавливаюсь и поворачиваюсь к нему лицом.
Он кладет руки мне на плечи и смотрит в глаза. По его лицу словно пробегает туча.
– Ты куда собралась?
– Я должна идти. Я же тебе сказала, что не могу это сделать.
– У нас был договор. Ты моя, – произносит он, и его глаза горят. Одной рукой он держит меня за шею, а другой задирает мой топ и берет меня за грудь. – Ты моя, – повторяет он властно.
– Я разрываю наш контракт, – твердо говорю я.
– Не могу принять твое решение.
Я взрываюсь:
– Мне наплевать, принимаешь ты его или нет. Я отказываюсь.
– Чего ты боишься? – спрашивает он.
– Ничего.
На самом деле я просто в ужасе.
– Ерунда.
Он начинает меня целовать, а потом резко отстраняется.
– Я чувствую, что ты боишься. Черт подери, Ники, дай мне возможность тебе помочь.
Я качаю головой. У меня нет слов. Он кивает.
– Хорошо, бог с ним, с нашим договором. Но по крайней мере покажи мне то, в чем мне отказываешь.
– Что?!
– Я хотел иметь твой портрет. Я хотел тебя. Обнаженную, Ники. Я хотел, чтобы ты была в моей постели. По крайней мере, покажи мне то, в чем мне отказываешь.
Я задыхаюсь от злости:
– Ты, черт возьми, шутишь?
Он совершенно спокоен и внимательно смотрит на меня.
– Нисколько. Снимай джинсы, Ники. Я хочу видеть тебя обнаженной.
– Ах ты, сукин сын!
Я моргаю, и слезы текут по лицу. Я прятала шрамы – так пусть же посмотрит на них! Расстегиваю молнию джинсов и одним рывком их снимаю. Сбрасываю с ног шлепки и расставляю ноги. Теперь он видит их – шрамы, уродующие мои бедра.
– Ах ты, сукин сын! – с горечью повторяю я.
Я хотел, чтобы ты была в моей постели. По крайней мере, покажи мне то, в чем мне отказываешь.
Неожиданно Дэмиен становится на колени. Его лицо находится на уровне моих шрамов, и он с нежностью начинает трогать пальцами самый большой из них. Я помню тот день: резала глубоко и даже не думала ехать в больницу. Просто заклеила рану клейкой лентой, мне было наплевать, правильно это или нет. Даже сейчас, через много лет шрам розового цвета. Никто их не видел, никто не знал… Дэмиен первый.
– О, дорогая… – с нежностью говорит он, гладя шрам. – Я знал, что ты что-то скрываешь, но совершенно не подозревал… – Он начинает гладить другие шрамы. – Кто это сделал?
