– Ее зовут Дайан Китон, – говорю я. – Картина «Энни Холл» Вуди Аллена вышла в 1977 году. Она, между прочим, взяла «Оскара» за лучший фильм. Тебе, Джеймс, надо это знать. Все-таки ты работаешь в Голливуде, а не я.
– Я сейчас работаю в Голливуде, а не до своего рождения.
Я хочу возразить, но меня прерывает телефонный звонок. Джеми радуется, что последнее слово осталось за ней.
Я вижу высветившийся на экране номер, чертыхаюсь и отвечаю на звонок.
– Мама, – говорю я в трубку наигранно радостным голосом, – как удачно ты позвонила – у меня как раз появилась свободная минута.
– Здравствуй, Николь. – Мама всегда называет меня полным именем, отчего я морщусь. – Сегодня воскресенье, и ты должна быть в церкви и знакомиться с каким-нибудь приятным мужчиной, но я почему-то уверена, что ты не там. – Моя мама одинаково серьезно относится к религии и шоу «Холостяк».
Парировать моей матери – неблагодарное дело. Поэтому лучшая тактика, которую я выработала с детства, – это молчание. Я даже горжусь тем, что могу «проговорить» с мамой час, практически не открывая рта. Силы на подобные беседы мне придает то, что нас разделяет более двух тысяч километров.
Через несколько секунд мать откашливается и говорит:
– Я уверена, что ты знаешь, почему я звоню.
– Нет.
Я слышу, как она втягивает ртом воздух. Моя мать очень красивая женщина, но между передними зубами у нее небольшая щель. Представитель модельного агентства из Нью-Йорка однажды сказал ей, что щербинка делает ее красоту еще более уникальной и если она стремится к карьере в модельном бизнесе, ей надо собирать вещи и переезжать в Нью-Йорк. Однако моя мама осталась дома в Техасе и вышла замуж. Она говорила, что настоящая леди должна интересоваться мужем, а не карьерой.
– Сегодня годовщина свадьбы Эшли.
Почувствовав мое напряжение, Джеми пожала мне руку. Для моей матери это типичное поведение – она помнит годовщины моей сестры, но при ее жизни совершенно не обращала на свою старшую дочь никакого внимания.
– Мама, мне пора идти.
– Ты встречаешься с кем-нибудь?
– Эээ… нет, – говорю я, хотя в моей голове появляется образ Дэмиена.
– Так «нет» или все-таки «да»?
– Пожалуйста.
– Николь, тебе двадцать четыре года. Ты красива, если бы твои бедра были шире, то тебе вообще цены бы не было, но ты не становишься моложе. У тебя есть некоторые недостатки, ты можешь вести себя экстремально…
– Боже, мама.
– Я хочу сказать, что в двадцать четыре года тебе пора задуматься о будущем.
