- Простите, Зоя Михайловна, но он в магазине за сорок пять "штук" свободно стоит. На нем трудно навар сделать... Тридцать.
Зоя взглянула в глаза бывшего именного стипендиата через его стеклянную броню - креста на нем нет! Впрочем, крестик у Ковалева как раз имелся-болтался поверх майки. Все ее расчеты предварительные продолжали рушиться. Ковалев вынес коробку в прихожую, покопался в сумке, вынул полиэтиленовый сверток, выудил оттуда запечатанную пачку пятисотрублевок, послюнявил пальцы, отсчитал шестьдесят ассигнаций. Зоя молча стояла, смотрела на бывшую гордость факультета иностранных языков.
- Зоя Михайловна, а может еще что хотите загнать? - неожиданно спросил Ковалев. - Я возьму, если - вещь.
Зоя встрепенулась: и правда, что бы еще продать?
- Может, книги?
Скупщик прошел в комнату, глянул мельком на стеллажи - Достоевский, Чехов, Пушкин, - скривился, пренебрежительно хмыкнул:
- Ну нет, на таких книгах сейчас не заработаешь. Вещи нужны.
- А-а, - вспомнила Зоя, - вон музыкальный центр. Мы им редко пользуемся, он практически новый.
Ковалев опять лишь бегло осмотрел сборную горку радиоаппаратуры в углу у серванта: усилитель "Вега", магнитофон-приставка "Радиотехника", проигрыватель "Ария", усилители "С-30Б" - задумчиво посвистал, приложив палец к губам, вынес наконец вердикт:
- Нет-с, Зоя Михайловна, на этом тоже много не огребешь - громоздко, а спрос небольшой. Вот если б импортная музыка была... А вот, я вижу вон там пишмашиночку - "Унис", кажется? Вот это я бы взял.
Зоя автоматически, не раздумывая, сразу и наотрез: нет, ни в коем случае! Этой портативной пишущей машинкой более всего дорожил Игорь. Он даже не раз, в пылу семейной конфронтации, заикался, что-де, если уйдет из дома, то прихватит с собою только "Унис" и 30-томник Достоевского...
- Ну что ж, ну что ж, - медленно обводил жадными очами комнату новоявленный нувориш. Зоя как бы его взглядом тоже окинула свои владения: да-а, не шибко-то роскошно - и своровать особо нечего.
- А знаете, Зоя Михайловна, - решил бывший институтский отличник, - я бы еще ковер взял. Вон тот на стене.
Над диваном висел красный шерстяной ковер-красавец - гордость и отрада Зои. Покупали его еще по спискам, в очереди почти год числились.
- Сколько? - упавшим голосом спросила она.
- Скажу честно: у меня осталось семьдесят "штук" - все отдам.
Зоя поколебалась, но семьдесят тысяч - весомая добавка.
- Снимайте.
Ковалев шустро вспрыгнул на диван-кровать, кряхтя и охая от усердия, снял с гвоздиков тяжелый ковер, свернул-укатал в рулон, расплатился, ушел, согбенный и счастливый, бросив напоследок:
