А с ней, с самой Зоей, какие фортели выкидывал Игорь? Ездили раз, еще в молодоженский период, в Болгарию на Золотые Пески. Вскоре после возвращения - письмо из Болгарии, Зое. Странно. Она на всякий случай скрыла его от мужа, потом распечатала: "Зоенька! Ты мне теперь снишься! Я целую тебя всю-всю! Особенно родинку на левой груди, ту, возле самого твоего божественного сосочка!..." И прочее в том же духе. У Зои, как ныне принято говорить, крыша поехала. А тут Игорь нашел письмо, взвился: мол, кто? когда? откуда про интимную родинку знает?! Брызгал слюной, вращал глазами, кулаки сжимал. Зоя уж всерьез оправдываться принялась. Да Игорь, клоун, не выдержал, прыснул. Оказывается, упросил одного нового знакомого там, в Варне, они в баре за коньячком и сочинили этот бред.
А еще как-то Игорь, умотав на пару дней в Москву, не вернулся в назначенное утро. Часов в шесть вечера позвонил: так и так, билет вчера не достал, выезжаю только сегодня. Измученная неизвестностью, Зоя тoлько вздохнула, успокаиваясь, тoлько загрустила, что придется опять одной в пустой квартире сумерничать, как вдруг звонок в дверь. Открывает - Игорь, пьяненький и довольный, с объятиями и поцелуями. Прямо с поезда, негодяй эдакий, сразу опохмеляться побежал, по новой гульнул всласть и, пожалуйста, спектакль сюрпризного возвращения разыграл. Где ж тут сердиться всерьез...
Вот и теперь - накарябал это киношное письмо, сам где-то набирается-лечится, а потом заявится довольный, похохатывать будет, сочинять истории, где ночь провел. Тьфу, алкаш позорный!
Дома Зоя с головой окунулась в бабью круговерть, стараясь не думать о благоверном. Отключила на разморозку холодильник, залила в кастрюле кусок заледенелой печенки - небось голодный припрется. Потом замочила белье на стирку, пропылесосила комнату, вынесла мусорное ведро. Затем тушила картошку и печень с луком, глотая слюнки. Мыла "Полюс", наводила марафет на лоджии. Обедала - салат да чаек. Взялась стирать...
Когда разогнулась и остановилась - часы показывали почти шесть На сердце покарябывало. Что-то уж больно опохмельный праздник затянулся. Он что ж, вообще решил домой не заявляться? Зоя плюхнулась в кресло, уставилась в одну точку. Вскоре точка эта начала раздражать, отвлекать от мыслей. Зоя сосредоточилась - телефон. Она уже знала, что позвонит, но еще минут пять не двигалась с места. Потом тяжело поднялась, присела к письменному столу, сняла с полочки - сбоку от стеллажей - сиреневый аппарат, вслушалась в ровный равнодушный гул телефонного мира. Сейчас ее стрелы-звонки полетят в этом бесконечном параллельном пространстве и, достигнув цели, законтачат ненужный мучительный разговор. Надо ли?
