- Скажите честно, с уходом президента ждёте перемен? - спросил Мезряков.
- Что вы! Я их стольких перевидал. Надеяться на улучшение в России - всё равно, что ожидать иной развязки в одном и том же фильме.
Лицо старика растянулось в едкой ухмылке.
- И я ничего не жду. Но отчего всё так устроено?
- Как отчего? Не любим ближнего, не любим себя. Знаете, на путешественников во все времена московиты производили впечатление угрюмых и нелюдимых. А нелюдимы - нелюбимы. - Взяв в горсть, сосед погладил редкую бороду, выпиравшие суставы обтянулись кожей. - У нас правит либо один крупный мерзавец, либо множество мелких. Так тянется испокон веку. При этом кто же за власть? Все понимают, что она ужасна. Москвичи её и не поддерживают, при случае понося. Но они всегда против тех, кто против неё. Диалектика, черт побери! - Старик рассмеялся. Но Мезряков его не поддержал. - А знаете, что такое наша демократия? На месте для пассажира встроили игрушечный руль: крути - и будь доволен!
Мезряков мотнул головой.
- И не дай бог всучить нам настоящий руль!
- Так мы от него шарахнемся. Что с ним делать?
Теперь рассмеялись оба.
- Или вот свобода слова. Зачем она нам? Читать наши газеты - значит оскорблять алфавит. Свобода слова не означает свободы мышления. И узколобые филистеры любят молоть языком, и женщины судачат на кухнях, и дети повторяют всякую чушь. Свобода слова нужна, чтобы заболтать истину. Согласны?
Мезряков кивнул.
- А в бунт русский верите? В бессмысленный и страшный?
Мезряков пожал плечами.
- Он, конечно, случается, раз в сто лет, выпадая на долю одного поколения из четырёх, но больше им пугают. Народ, как бульон в кастрюле, включить газ - бурлит, увернуть - затихает. А вентиль всегда в руках мерзавцев. Но сказка про бунт полезна - приятно думать: "Ах, какие мы грозные!". Помогает раболепствовать. Но что-то я разжабился.
Мезряков затушил окурок.
- Мы спелись. А как по-другому? У нас много свободного времени, и в этом наша трагедия. Американец спешит деньги сделать, европеец в своём доме править, а нас от всего отлучили. Вот и остаётся языками чесать, друг другу что-то доказывая.
- Хоть душу отвести, - кивнул старик, всё ещё пребывая в своих мыслях. - И всегда так было, а сейчас, когда всё валится, и подавно. - Он тронул лоб. - Вот вы, еврей, заметили, конечно, как поднял голову антисемитизм. Ужас! Даже меня, старого юдофоба, коробит. - Он широко улыбнулся. - Хочется крикнуть: "Православные, вы ополоумели!". Но бесполезно! Здесь веками мерещатся протоколы сионских мудрецов. А у самих... Э, да что говорить!
