– И?..
– Что «и»?
– И каково решение данной проблемы, – вежливо расшифровала я.
– Понятия не имею, – широко улыбнулся Шарт. – Может, заставить тебя поверить?
– Что?.. Нет, нет, нет… Не надо! – Но было уже поздно: вокруг меня покачивали алыми макушками высокие пальмы, а пестрые полуящерки пронзительными криками оповещали соседей о незваном госте.
Судорожно втянув в себя влажный тропический воздух, я нервно огляделась по сторонам. Черт, ну что за издевательство? Нет, теперь-то я знаю, что это мнем. Вот только забыла уточнить у Дарена одну малю-усенькую детальку: что будет со мной в реальности, если в этом дурацком мнеме гарнотт меня все-таки сожрет?
Истерический гомон ящерок наконец довел до сведения ближайшего местного хищника мое местонахождение, и на полянке появилось новое действующее лицо. Не гарнотт. Но мне от этого почему-то легче не стало. Хищная тощая трехметровая тварь, покрытая хитином, щерила зубы с узкой длинной морды и тихо шипела в предвкушении добычи. Выглядела зверюга гораздо проворнее вышеупомянутого гарнотта. Я успела сделать всего два осторожных шажка назад, прежде чем она атаковала. Кажется, мне все же удастся узнать, что происходит в реальности с тем, кто умирает в мнеме…
– Молодец! – улыбающийся Дарен помог мне подняться с пола. Я покорно скрючилась в его руках и жалобно застонала – безумно болел живот, в который вгрызся ящер из мнема, и почему-то голова.
– Я ведь выстрелила? Правда? Я же успела!
– Успел? Да, ты умудрился выпустить по бедняге целую очередь! У тебя, наверное, голова раскалывается. И еще одно – прекращай говорить о себе, как о девчонке!
– Раскалывается. А еще живот болит – такое чувство, что эта тварь действительно из меня кишки выпустила!
– Ну, не преувеличивай, – без малейшего признака жалости отозвался космонавт. – Уровень реалистичности повреждений и ран стоит всего на тридцати процентах от реального. Теперь, когда ты научился пользоваться парализатором, я буду ставить от семидесяти до ста процентов.
– Сто?!
– Да, сто. И умирать ты будешь, как умирал бы в реальности. Испытывая всю боль и прочие прелести приближающейся смерти. Это лучше любых уговоров и тренировок научит тебя ценить жизнь.
– Но это жестоко! И вообще, я же ребенок!..
– Дженья, давай определимся. Либо ты ребенок – и я отношусь к тебе соответственно, либо ты взрослый человек в детском теле.
– Взрослый, – вздохнув, выбрала я. – Просто не так легко принять то, что ты предлагаешь! И я это… боли боюсь…
