– Да. Я был… – он взглянул на меня и после паузы закончил: —…незаконнорожденным.
Я поперхнулась, и Казанова блестяще передразнил меня.
– Но я точно знаю, кто моя мать, – сказал Годфри и поспешно добавил: – Хотя насчет отца мне стало ясно позже.
– Вот как? – сказала Ирен.
Я была поражена, сообразив, что они никогда не обсуждали эту тему между собой. Хотя я, можно сказать, являлась членом их семьи, мне не следовало присутствовать при столь болезненных и сугубо личных откровениях.
Я наклонилась, чтобы подобрать упавшие пяльцы, и уже хотела ретироваться, как вдруг снова заговорил Годфри:
– Как интересно! Ни один из нас троих с раннего возраста не знал материнской заботы.
Он взглянул на меня, я – на Ирен, которая, в свою очередь, пристально посмотрела на мужа. Затем подруга перевела взгляд на меня.
– Мать Нелл умерла, – наконец выговорила она. – Наверное, ты видела ее фотографию или дагерротип?
Я кивнула.
– И у нее был отец, – продолжала примадонна. – У тебя, Годфри, была мать, которая, очевидно, всю жизнь страдала от сплетен вокруг своего имени. Но тебя все же воспитывали и платили за твое образование. И у тебя даже был отец, пусть ты и презирал за то, как он поступил с твоей матерью. Правда, его ты тоже толком не знал.
– Приблизительно так, – согласился он. – Я не стану сейчас вдаваться в детали, потому что мое прошлое известно. Но твое всегда было загадкой, с самой первой нашей встречи.
– Потому что я никогда не видела ни отца, ни матери! Я не знаю их имен, у меня нет фотографий. Никакой памяти. – Она взвесила на руке листок бумаги, словно тот был сделан из свинца. – Такого просто не может быть. Я не в состоянии даже представить, зачем Пинк делает столь абсурдное заявление. Или ее ввели в заблуждение?
– А если нет? – не сдержалась я. – Ведь речь об убийстве…
– С какой стати убивать женщину, которая не существует? – Примадонна так энергично пожала плечами, что чуть не разорвала телеграмму пополам. – И что мне за дело, если кому-то вздумалось кого-то убить?
Мы с Годфри обменялись взглядами. Подобная черствость была не в характере Ирен.
Внезапно она села за рояль и взяла мощный аккорд, режущий ухо.
– Это обман, – заключила она. – Или заблуждение. Пусть мисс Нелли Блай разбирается со своими подозрениями, а я в этом не участвую.
Годфри бросил злополучную телеграмму на мой столик.
– Ты совершенно права, дорогая. Никогда нельзя доверять тому, что взбредет в голову американским репортерам.
