— Какой дьявол отвоевывал нам наше добро, кроме нас самих? кричали мещане. Отвоевали казаки! да кто ж были те казаки, коли не мы сами? Это теперь, по милости вашей, мы не носим ни сабель, ни кармазину. Казачество вы для себя припрятали, а мы изволь строить своим коштом стены, палисады, башни, платить чинш и чёрт знает еще что! А почему бы нам, так же как и казакам, не привязать к боку саблю, и не сидеть, сложа руки?
— Казаки сидят, сложа руки? возразил Шрам. Щоб вы так по правді дыхали! Коли б не мы, то давно б вас чёрт побрал! давно б вас ляхи с недоляшками задушили, или татаре перехватали! Неблогодарные твари! Да только казацкою храбростью и держится русский народ на Украине! а без них тут бы сидел лях на ляху! Изволь им дать права казацкие! Сказали б вы это батьку Хмельницкому! он бы как раз потрощил на ваших безмозглых головах булаву свою [48]! Где это видано, чтоб весь народ имел одинаковые права? Всякому свое: казакам сабля и конь, вам счеты и весы, а поспольству плуг да борона.
— Коли всякому свое, пане Шраме, сказал Тарас Сурмач, размахивая сулеею и обливая себя вишневкою, — коли всякому свое, то почему ж нам саблю и казацкую вольность не считать своими? У казаков не было войска — мы сели на коней и стали под их корогвами [49]; у казаков не было денег — мы доставили им и деньги и оружие; вместе воевали поляков, вместе терпели всякие невзгоды. А когда пришлось к рассчету, то казаки остались казаками, а нас в поспольство повернули! Что ж мы такое? разве мы не те же казаки?
— Разве мы не те же казаки? подхватили гости, заложа гордо за пояса руки. Кто жил прежде с нами за панибрата, тот теперь гордует нашею компаниею!
Шрам несколько раз начинал говорить, но поток общего негодования был так стремителен, что уносил его слова недоконченными.
— Постойте, постойте, паны кармазины! заревел, как бы в заключение этого нестройного концерта, грубый голос толстого мещанина, — мы вам поуменьшим гордости! Не долго вам орудовать нами: добрые молодцы не дадут нам загинуть. Будет у нас черная рада: тогда посмотрим, кому какие права достанутся.
— Ого!.. сказал Шрам: — вон оно к чему дело клонится!
— А то ж як? говорили, стоя козырем, мещане. Не все только казакам на радах орудовать. Оглянулись и на нас сечевые братчики...
И посмотрели на чубатого запорожца, который сидел на пороге, куря коротенькую люльку, и по-видимому, не обращал никакого внимания на спор своих собутыльников.
