Старый Шрам велел сыну седлать коней, и едва он с этим управился, как и Василь Невольник явился на дворе с рыдваном. Казаки той эпохи так обогатились военною добычею, вытесняя польских панов из Украины, что их семейства нередко разъезжали в княжеских рыдванах. И странно было видеть геральдические украшения на этих рыдванах, у людей, которые считали эти символы простыми цацками. Где было теперь семейство, которое гордилось львами и пушками, изображенными в гербе череванева рыдвана? Может быть, и имя его исчезло вместе с его благоденствием... Черевань и Шрам, верхами, открыли поезд; Петро хотел присоединиться к ним, но как будто против воли остался у рыдвана, где место кучера занял Василь Невольник.
Хутор остался под охранением пастухов, пасечника и служанок.
Черевань не торопился ехать, из уважения к своей полновесной особе; поезд подвигался вперед медленно и представлял довольно красивую группу. По лесу раздавалось пение птиц. Солнце играло на одеждах, нарядах и вооружении путников. Посреди свежей весенней зелени еще ярче горел пурпур сукна и шелку, золотилась парча и блистали розы щек и свежих уст красавицы, которая была так хороша в своем алом кунтуше и черном сверху открытом кораблике, поднимавшемся посреди пышных её кос наподобие короны [43], что все прочие богомольцы казались подле неё подданными, сопровождавшими свою княгиню. Можно бы подумать, что это древняя Ольга Игориха выезжала погулять по заповедным киевским лугам, и возвращается в свою столицу, в сопровождении кормилицы и приближенных бояр своих.
Долго Петро ехал подле рыдвана молча. Мать и дочь тоже не находили, о чем заговорить с ним. Наконец он собрался с духом и сказал, обратясь к Череванихе:
— Пани-матко! вчера дело пошло было на лад, но по твоей милости все развязалось, и не знаю, свяжется ли когда-нибудь. Не по правде вы делаете, не во гнев вам будь сказано. Я к вам с искренним сердцем, а вы с хитростью. Скажи мне наотрез, так чтоб и спрашивать больше было не о чем, что у тебя на уме? думаешь ли ты отдать за меня Лесю, или у тебя есть другой жених на примете.
— И есть и нет, и нет и есть, отвечала Череваниха, не обращая внимания на волнение, с которым говорил бедный искатель.
— Что это за загадки? вскричал он. Говори мне прямо, как казаку и рыцарю! Хоть я и так готов распрощаться с вами навеки, но не знаю, почему желал бы, чтобы и последняя нитка между нами была перерезана. Еще я могу быть свободен, как сокол, если вы мне скажете наотрез — нет; но пока будете путать меня своими загадками, я все равно, что медведь в тенетах. Скажите ж мне прямо, скажите, кто у вас на мыслях?
