– Я говорю правду, – лгу я, силясь улыбнуться.
– Ты понимаешь, что это означает?
Заставив Бирка поверить, что отпечаток на цепочке свежий, я автоматически превратился в потенциального преступника. То есть, я был на месте преступления. И я теоретически мог пробраться в «Чапмансгорден», приставить пистолет к виску жертвы и нажать на спусковой крючок. А затем выбраться через открытое окно.
– Чьи еще отпечатки вы нашли? – спросил я снова.
– Тебе должно быть совершенно фиолетово.
– Какого черта! Я же живу в этом доме.
– Точно. Именно по этой причине мы тут и сидим.
– Нет. Причина в том, что кто-то застрелил женщину. Я живу в том же доме, где произошло преступление, и, наверное, могу помочь. Ответь мне. Ведь это же, черт побери, не я ее застрелил. Во-первых, у меня нет никакого мотива, а во-вторых, если бы он у меня и был, стал бы я убивать ее у себя в доме?
Бирк смотрит на меня довольно долго. У меня складывается впечатление, что мне удалось убедить его. Он выключает диктофон, кладет его в карман и смотрит на меня. Выражение его лица очень изменилось. На нем появилось что-то похожее на сочувствие, и это удивительно – ведь это Габриэль Бирк.
– Один отпечаток – ее собственный. Принадлежность второго установить не удалось. Но даже твои отпечатки не были достаточно четкими.
– У нее не было никаких вещей, – сказал я. – По крайней мере, мне так показалось.
– Мы обнаружили их утром. Вернее, собака нашла. Мужчина выгуливал утром своего пса в районе Кунгсхольмена. Сумка лежала в кустах в парке Кроноберг. Все было на месте, не хватало только мобильного телефона, денег и, судя по всему, наркотиков.
– То есть, ее ограбили, – предполагаю я. – В ночь убийства.
– Может быть. – Бирк пожимает плечами. – Никто ничего не видел.
– Получается, что сначала ее ограбили, а затем она отправилась ночевать в «Чапмансгорден»?
– А что бы ты сделал на ее месте, бездомный и оставшийся без вещей? Кроме того, она, наверное, была под кайфом и не помнила даже своего имени. Она едва ли пошла бы в полицию. Случаются и более странные вещи, чем люди, которые в подобной ситуации идут домой и ложатся спать. Вопрос в том, преследовал ли ее кто-нибудь – может, сутенер или, наоборот, клиент. Но в данный момент на это ничто не указывает… Слушай, – продолжает Бирк, – я рассказал тебе это только потому, что доверяю. Если кто-то будет спрашивать, то ты по-прежнему мой главный подозреваемый.
Я размышляю о том, насколько он действительно мне доверяет. Может быть, так оно и есть, но он явно подозревает, что я знаю больше, чем говорю. Я просто чувствую это, а полицейские – в первую очередь такие, как Габриэль Бирк – очень хитрые существа. Полицейских учат играть с другими, тренируют использовать мелкие детали так, чтобы они выглядели так, как им нужно. Все это он мог сказать только для того, чтобы я рассказал ему больше.
