– Ай, – прошептала она.
Несколько человек вскрикнули. Что-то металлическое и тяжелое упало на пол, и я поднял взгляд. Тим Нордин стоял на расстоянии пяти-шести шкафчиков от меня, его руки висели по бокам, а на полу перед ним валялся казавшийся игрушечным пистолет. Он уставился на меня – на лице отчетливо выделялся синяк, – потом развернулся и побежал прочь по коридору и вниз по лестнице. Я огляделся по сторонам, пытаясь определить, что случилось, откуда раздался резкий звук. Я не мог связать лежащий на полу пистолетик с тем, как прямо передо мной упала Юлия. Еще несколько человек закричали. Все остановилось. Запахло чем-то жженым.
Я не мог ничего сказать и даже не знал, что мне делать. Я поднял ее и обнял, прижал к себе, и так крепко, как только мог, зажал рану на ее спине. Я пытался остановить кровотечение, но чувствовал, как кровь рекой текла между пальцев. Я грудью чувствовал, как билось ее сердце, сначала очень сильно и быстро, но потом все медленнее и слабее. Не думаю, что я плакал.
Не помню, что происходило после этого. Не помню даже, как добрался до больницы в Сёдертелье. На «Скорой» я не поехал. Пуля попала ей в левую сторону спины, в область сердца. По крайней мере, так все выглядело, но из-за сильного кровотечения было сложно определить, куда точно. Как я понял позже, «Скорая» приехала буквально через несколько минут. И это давало надежду. По крайней мере, так говорила школьная медсестра Ульрика, которая поспешила к нам еще до приезда медиков.
Она подошла и отняла у меня Юлию, и сразу после этого раздался звук сирен. Лоб Юлии блестел, она была бледна и дышала с трудом, как будто на грудь ее легла невидимая тяжесть. Мои джинсы были заляпаны кровью.
Потом я оказался в больнице. Грим уже был там. Клас и Диана тоже. Юлию оперировали. Пуля не попала в сердце, но повредила несколько центральных артерий, доставляющих кровь к другим жизненно важным органам. Врачи старались зашить их, но Юлия потеряла так много крови, что было непонятно, выдержит ли она операцию.
Со мной хотела поговорить полиция, точнее, криминальный инспектор по имени Дженнифер Давидссон. Она спросила, можно ли задать мне несколько вопросов. Я помню только отрывки из разговора, как отвечал, и что полиция приехала довольно быстро. Инспектор сказала, что Тим Нордин пошел из школы в полицию Рённинге и написал заявление. Он признался, что застрелил человека. Но не того, в которого хотел попасть.
– Он сказал, что хотел застрелить… – начала она и засомневалась. – Тебя. Ты знаешь, почему?
