Мы с Нассоновым переглянулись.
— А где был ночью? — спросил председатель.
— Сказывал, у Петриченко. Утром прискакал. Забежал в хату и снова умчался как угорелый…
— А Аверьянова Лариса когда приходила? — не выдержал я.
— Еще до того, как Сергей приезжал.
— Так зачем же она приходила?
— Почем мне знать? Сергея спрашивала. Я сказала, как вам. Она и ушла.
Я заметил, все, что касалось Ларисы, вызывало у Денисовой раздражение…
Мы поехали к лесопосадкам. Оставив машину на опушке, вошли в ряды далеко просматривающихся дубков.
Славка Крайнов лежал в траве, что-то громко насвистывая. Он так был увлечен этим занятием, что не заметил, как мы подошли.
— Сегодня я выгнал стадо сам. Тетя Зара сказала, что Сергей где-то заночевал. Потом пришла эта, как ее, Ларка. Чуть не плачет. Говорит, конь пропал какой-то. Царь или буржуй, что ли… Сергея спрашивала. Я ей говорю, что он вот-вот подъедет. Так и раньше бывало: если я выгоню стадо сам, он попозже приезжает. Ждать она не стала.
— Ушла в Куличовку, наверное, — как бы про себя отметил председатель. — Там Петриченко живет…
— Ага, — кивнул Славка. — Зазря она пошла, потому что Сергей скоро подъехал. Я ему все рассказал. Он развернулся — и галопом. Крикнул что-то: не то «стереги», не то «подожди». А может быть, «скажи»… Вот и все.
— Когда это было? — спросил я.
— Не знаю точно. Часов в пять.
Петриченко, колхозный кузнец, сообщил, что ни Сергей, ни Васька (цыган, с которым Чава накануне встретился в Бахмачеевской) у него ночью не были. Утром, часов в шесть, была Лариса. Ушла. Скорей всего на автобус…
— Вот тебе и задачка, милиция! — сказал Нассонов, когда мы сели в машину. — Э-эх, поеду, обрадую Арефу…
— Зачем вы так сразу, Геннадий Петрович? — сказал я. — Дело пока неясно.
— Вот и выясняй. — Он с ожесточением надавил на стартер и рванул вперед так, что «газик» взвыл всеми шестеренками.
Дела еще, собственно, никакого возбуждено не было, но я все же решил кое-что проверить. А так как я не имел следственного чемодана, то сунул в карман подвернувшуюся под руку лупу, рулетку, перочинный нож, мягкую кисточку, бумагу и направился к дому бабки Насти.
Старая, перекошенная калитка устало проскрипела ржавыми петлями.
На базу никого. Только из-под кустов у забора виднелась спина разомлевшего пса.
Я заглянул в плотно закрытое окно, И отпрянул. Мы столкнулись глаза в глаза с Ларисой. С бьющимся сердцем я поднялся на крыльцо и постучал.
Она открыла, отстранилась, пропуская меня в хату. В комнате было прохладней, чем на дворе. Я огляделся. Седло и уздечка лежали на лавке.
