Глава 5
Санта-йога
Мистики иногда сравнивают свою речь с пальцем, указывающим на луну. Даже если сторонники мистических традиций иногда утверждают, что они не согласны друг с другом, они могут ошибаться. Так, буддисты иногда говорят, что они отличаются от индуистов, потому что последние верят, будто все сущее обладает личностью, хотя Будда учил, что личность — иллюзия. Тем не менее мне не ясно, почему буддисты имеют право говорить вам такое, потому что индуисты утверждают, что личность есть то, о чем вы не можете сказать ничего. Это «нети-нети» — не имеющее ничего общего с емкостью для промывания носа, но в переводе с санскрита означающее «ни то ни другое». Иначе говоря, на вопросы «Это ум?», «Это тело?», «Это время и пространство?» дается ответ «Ни то ни другое». Потому, возможно, реальность, о которой, как считают индуисты, нельзя говорить, но которую они тем не менее называют личностью, — та же самая, в которую верят буддисты, о которой нельзя говорить и которую они называют «не-я». Забудьте слово «возможно». Если реальность — это все, что существует, так должно быть. Двум реальностям надлежит быть одной, потому что нет двух реальностей. Индуисты указывают на луну большим пальцем, буддисты — мизинцем. Тантристы — чем-то еще.
Мысль о том, что могут существовать какие-то невысказанные знания, привела меня к конфликту с Дональдом Дэвидсоном, крупнейшим философом Беркли в мою бытность там. Тогда, в середине 1990-х годов, Дэвидсон считался настолько важной фигурой, что студенты совершали паломничество к нему даже из таких отдаленных мест, как Тайбэй и Гамбург, чтобы писать монографии, посвященные исследованию какой-нибудь малюсенькой извилинки коры его головного мозга. Дэвидсон развивал философию, которая толковала понятие благотворительности, но, по иронии судьбы, он был зол на всех, кто с ним не соглашался, и называл своих оппонентов дураками. Это сочетание благотворительности в качестве предмета исследования и презрения в реальной жизни делало его очень грозным соперником. Вслед за своим наставником, профессором Уиллардом Куайном, он утверждал, что никто не может иметь радикально иную концепцию реальности и что понятие «концепция реальности» даже лишено смысла, поскольку, чтобы понять кого-то, говорящего на своем языке, мы должны интерпретировать то, что он говорит, а чтобы интерпретировать, мы должны верить, что речь идет о реальности: о предметах, воде, соли, перце и т. д. Я нашел это довольно обидным, потому что в то время мне казалось, что такая постановка вопроса делает мистицизм невозможным. Дэвидсон и Куайн презирали обсуждение «внутреннего света» и Альфреда Норта Уайтхеда, склонного к мистике соавтора Рассела (Куайн однажды сказал, послушав речь Уайтхеда: «Альфред Норт Уайтхед, Мэри Бейкер Эдди, Иисус Христос…»).
