Орешек благодарил папочку, отвечал, что в общем у него все хорошо, только чуть-чуть скучновато. Ему, конечно, хотелось бы, чтобы мама перестала наконец жевать силос и для разнообразия побаловалась бы пиццей. «Хватит питаться как кролик!» — требовал он.
Скорее всего, Орешек был мальчиком. Очень уж по-мужски он держал себя. Маленький проказник — в этом они оба были согласны.
Алиса в это время лежала на спине, так что ей была видна макушка Ника, на которой уже начинала серебриться седина. Она не знала, знает ли он сам об этом, и потому молчала. Ему было тридцать два года. От этих седых волосков на глаза у нее наворачивались слезинки. Впрочем, это были фортели гормональной системы, обычные при беременности.
Алиса никогда не говорила с ребенком вслух. Она вела с ним мысленные разговоры, когда лежала в ванне (не слишком горячей — вот еще одно правило). «Привет, маленький», — думала она, и это чудо вызывало в ней такой прилив радости, что она шлепала ладонями по воде, точно маленькая девочка в предвкушении Рождества. Ей было под тридцать, на ней висела громадная ипотека, у нее имелся муж, скоро ожидался ребенок, а ощущения у нее были почти такие же, как в шестнадцать лет.
Только тогда она не знала блаженного счастья после поездки в магазин. В ее жизни не было Ника. На ее сердце еще не было ран, которые Ник сумел залечить самыми простыми словами: «Я с ума по тебе схожу».
— Алиса, что с вами? Откройте глаза!
Говорила женщина. Голос у нее был очень громкий и очень скрипучий — не хочешь, а будешь слушать. Этот голос возвращал ее в сознание и уже не отпускал обратно.
От него у Алисы начался знакомый противный зуд, какой бывал от туго натянутых чулок.
И как эта женщина оказалась в ее спальне?
Она повернула голову набок, протяжно ахнула и подняла веки.
Перед глазами расплывались фигуры непонятных цветов. Она не могла разглядеть даже прикроватную тумбочку, где лежали очки. Зрение ухудшалось — это точно.
Она заморгала и, как будто в телескопе, навела резкость. Перед ней оказались чьи-то колени. Интересно…
Белые колени в бугорках.
Она чуть приподняла подбородок.
— Вот и хорошо!
Кто бы мог подумать — колени принадлежали Джейн Тёрнер, которая работала с ней вместе. Лицо Джейн горело, к потному лбу прилипли пряди волос. Глаза смотрели устало. Шея у нее оказалась рыхлая, короткая; раньше Алиса этого как-то не замечала. На Джейн были шорты, майка в кругах от пота, а руки у нее были тонкие, белые, в темных крапинках. Алиса никогда еще не видела так много открытого тела Джейн. Неудобно как-то… Бедная старушка Джейн.
