— Чего утрясется-то? Чего придумаем?
Лицо жены становилось все более сердитым. Голос стал резким и неприятным.
— Я уеду к маме. Вот увидишь. Вместе с Сашкой.
— Дело твое.
— Что?!
— Охладись, а я пока в типографии побуду.
Сергей говорил спокойно, хотя разговор с женой порядком рассердил его.
В типографии случилась неприятность: сломался шатун печатной машины.
— Старая машина-то, — попытался оправдаться Важенин.
— Часто ломается?
— Да третий раз нынче.
— И все шатун?
— Он все.
— Где его делали?
— В эмтээс.
— Интересовались, из какого металла?
— А зачем?
— Надо же выяснить, черт возьми, почему деталь все время ломается. Может быть, не тот металл берут. Во всяком случае, какая-то причина есть. Поезжайте в эмтээс. Сейчас же! И к утру возвращайтесь с новым шатуном. Илья Федорович! — Сергей повернулся к Алексеенко. — Почему вы до сих пор не потребовали новую машину?
— В Полиграфиздате говорят, что «американок» нет. Только плоскопечатные машины.
— Плоскопечатная лучше «американки».
— Да, но для плоскопечатной нужна электроэнергия. Руками-то не больно ее покрутишь. Тяжеловато, говорят… А на нашу электростанцию надежды нет, лешак ее дери.
— И все же надо установить плоскопечатную. А эту телегу капитально отремонтируем. Вот так. Давайте-ка составим план номера газеты.
Они решили поместить на первой странице материалы к празднику Победы, на второй — о севе, корреспонденцию о депутатах сельского Совета, сообщение ТАСС и письма читателей.
— Не дать ли нам несколько информации, — предложил Сергей. — Интересных, событийных.
Алексеенко поморщился:
— Работы много, а строчек мало. И не умею я их собирать.
— Я напишу.
— Добре! Позвоните в колхоз «Колхозник». Там звероферму организовали. Звучит нехорошо: колхозники колхоза «Колхозник».
— Члены сельхозартели «Колхозник».
— Верно! — обрадовался Алексеенко.
— Ну, давай приниматься за дело.
Еще задолго до вечера Сергей написал все материалы о Дне Победы. Разыскивая бывших фронтовиков, он ходил в колхоз, промысловую артель, звонил в леспромхоз.
Посмотрев на листы, исписанные мелким почерком, Чернышева сделала кислую гримасу:
— Неразборчиво. Долго пронабираем, и ошибки будут.
Сергей вздохнул: опять закавыка.
— Ладно, набирайте. Дальше попробую писать разборчиво.
Пришел Алексеенко. Сел и заговорил:
— Слушайте, Сергей Сергеевич, я еще вчера хотел у вас спросить: вы не татарин?
— Нет.
— Похож: такой же черноволосый и смуглый. И скулы так же выпячиваются. У нас в районе татар много.
