— С Марченко я только один раз говорил. Я ведь вам в первую очередь обязан докладывать.
— Что вы этим хотите сказать?
— Ну… В общем, Марченко тут ни при чем.
— А что, я, что ли, при чем? Конечно, начальник цеха отвечает за весь цех, в том числе и за новое отделение. Я занимался строительством сколько мог, но ведь у меня не одно только строительство… Не могу же я всех заменять.
«А говорун ты порядочный, — подумал Андрей Иванович. — Любую беду от себя отведешь. «Занимался строительством». Не занимался! Пыль в глаза любишь пускать».
— Не надо сваливать с больной головы на здоровую. Вы основательно завалили работу и имейте мужество во всем признаться.
— Да я признаюсь, — вздохнув, сказал Андрей Иванович. — Я ни на кого не сваливаю.
Начальник цеха метнул на него быстрый, недоверчивый взгляд, опустил голову и заговорил тихим голосом:
— Издан приказ директора завода, в котором отмечено, что все сроки строительства сорваны. Меня предупредили. Вы переведены на должность мастера второй смены. Придется вам передать дела Алексею Игнатьевичу. Вот приказ директора.
Андрей Иванович медленно читал приказ, а в голове бешеным потоком проносились мысли: «Он пытался убедить меня в том, что в срыве строительных работ виновен только я. Он знает, что виновен и он. Знает, но не хочет в этом признаться. А у директора, наверно, все свалил на меня. Там никаких свидетелей не было. И сейчас он боится, чтобы я не пошел к директору жаловаться на него. Если бы он вызвал меня только для того, чтобы сообщить о переводе на другую работу, то показал бы приказ — и все. Ведь о недостатках в ходе строительства столько говорилось за последние дни. Но он непременно хочет и в моих глазах обелить себя».
— Желаю вам, Андрей Иванович, всяческих успехов на новой должности, — доносился до Осипова басовитый голос. — Мастером все же поспокойнее, и опыт в этой работе вы имеете значительный. Не связывайтесь больше со стройкой, паршивое это дело, я вам скажу. Все будет хорошо, дорогой Андрей Иванович. Поверьте мне, все будет хорошо.
Начальник цеха похлопал Осипова по руке и посмотрел на него весело, с улыбкой. Видимо, он уверился в том, что сумел убедить Андрея Ивановича, и сейчас, довольный, хотел напоследок расположить к себе старика. Андрей Иванович еще больше нахмурился, встал и мрачно проговорил:
— Мне все давно ясно, я пойду.
Он увидел, как в глазах начальника цеха появились тревожные огоньки и снова зло сжались его тонкие, острые губы.
