Я ЗА ЭТИ ШЕСТЬ ДНЕЙ ИЗВЕЛАСЬ СОВСЕМ: похудела, побледнела, нервы развинтились окончательно, часто плачу без причины. Сколько еще времени понадобится мне, чтобы окончательно успокоиться? Не знаю. Найдешь средство разогнать все поскорее – скорее пройдет. Не найдешь – тогда мне придется самой успокаивать себя, что тогда может и затянуться.
До свидания, родной! Пиши, а еще лучше – приезжай сам. До скорого свидания.
Крепко целую и обнимаю. Всегда любящая тебя, только твоя –
Инка-кукла.
44. Разгадка: правда и домыслы. Часть 1
Учитывая, что новость или сообщение, которое папа сделал маме накануне годовщины их знакомства, была сенсационной, то и реакция мамы была адекватной: и волнение, и ожидание чего-то непоправимого, и слезы рекой, и отчаяние, и собирание себя обратно буквально по кусочкам, и возвращение веры в любовь и в любимого человека.
И я бы никогда так и не узнала ничего об этой истории и, читая эти письма, изводилась от невозможности получить хоть намек на происходящее тогда между родителями, если бы не, как всегда, – его величество СЛУЧАЙ!
А дело было так…
После смерти папы мы с мамой ходили по разным инстанциям и оформляли бесчисленные документы в связи с этим событием. После всех ДЭЗов, нотариальных контор и Регистрационных палат мы, наконец, добрались до военкомата, где надо было оформить пенсию и еще какие-то погребальные выплаты.
Нам выдали бланк солидной, пунктов на 25, анкеты, и мама села его заполнять, а я встала рядом и помогала ей, если у нее возникали какие-то вопросы.
Когда дошли до пункта: состоял ли умерший в других браках? – мама остановилась с занесенной ручкой и замерла.
– Мам! Ну, пиши «нет» и продолжим! – поторопила я ее.
– Оставь меня в покое! Я сама все заполню! – как-то сердито «отшила» она меня.
Я попыталась еще раз сдвинуть ее с этого пункта, но она смотрела на листок отсутствующим взглядом, словно решала: писать или не писать.
Вдруг она решительно написала «да» и стала заполнять следующие графы.
Я пребывала в полнейшем недоумении от этого «да», и не могла дождаться, когда мы разделаемся с этим злополучным документом и выйдем на улицу.
Наконец, мы сдали документы и направились к выходу. Я нетерпеливо открыла дверь, и прямо на пороге сказала:
– А теперь «колись», мамуля! Что это еще за «да» ты написала в анкете?
– Это тебя не касается! – хотела она отделаться от меня. Но мое любопытство было слишком велико, чтобы я так легко отстала от нее:
– Нет, мамуля! Так дело не пойдет! Папу уже не вернешь, и если что-то и было, то теперь этот факт стал уже достоянием истории! А я все-таки дочь, и имею право знать хоть некоторые семейные тайны!
