.
– Умная женщина.
– Да, что ж, эта умная женщина сейчас пойдет примет душ и переоденется. – Также ей нужно было позвонить Стэйси. – Если тебе что-то понадобится в холодильнике – не стесняйся.
Ресеф резко поднялся на ноги и с молниеносной скоростью прижал ее к себе. Как он мог так быстро передвигаться?
– Спасибо.
У нее даже не было шанса ответить, потому что он впился в ее губы страстным поцелуем, таким многообещающим. А потом, также быстро, как только что схватил Джиллиан, он отпустил ее и принялся за еду.
Слегка ошеломленная, Джиллиан приняла душ и переоделась в свою любимую пижаму, которую Стэйси запретила ей носить в присутствии мужчины, если она хотела переспать с ним.
Однако Джиллиан сомневалась, что огромная пижама в оливково-зеленую клетку отпугнет Ресефа.
Потом опять, когда она вышла из спальни, он отвернулся от окна и поморщился.
– Пижама выглядит отвратительно. – Один уголок его рта вздернулся, от чего на лице появилась проказливая улыбка. – Тебе стоит снять ее.
– Ты невыносим, понятно?
– Я предпочитаю… настойчив. – Он указал на пустую тарелку. – Спасибо. Это был самый лучший сэндвич, который я когда-либо ел.
– Ты определенно знаешь, как доставить женщине удовольствие. – Слишком поздно Джиллиан поняла, что сказала, и огонек в глазах Ресефа свидетельствовал о том, что он это тоже знал. – Не говори этого. И не смотри на меня так.
– Как?
Как-будто ты до сих пор голоден.
– Я не знаю.
– Нет. Ты знаешь.
– Интересно, – сказала она, – до потери памяти ты тоже был таким бесцеремонным?
Его лицо исказила боль, но она быстро сменилась маской безразличия.
– Возможно.
Господи, какая же она идиотка.
– Прости, я не хотела напоминать…
– Все в порядке.
Она нерешительно положила ладонь на его бицепс.
– Нет, не в порядке. С моей стороны это было жестоко.
Он повернулся к ней, закрывая комнату своими огромными плечами.
– Одно я точно знаю про себя – меня тяжело обидеть или задеть.
Может она и поверит в то, что его нелегко обидеть, но Джиллиан видела беспокойство Ресефа, когда она оставила его в участке и теперь, когда заговорила о его потере памяти.
Она не хотела напоминать ему об этом. Она знала не понаслышке, как выживание могло зависеть от веры в то, что ты сам себе сказал.
– Тебя определенно нелегко сломить, – легко сказала она. – То, как ты выжил после того, как едва не замерз насмерть было чудом.
– Очевидно, я невероятно живучий. – Его голос стал низким и соблазнительным, и она могла поспорить, что он не просто так хвастается. – На улице ты сказала, что у тебя долго не было секса.
