— Гидеон, мальчик мой, — насмешливо протянула регент. — Как ты можешь предполагать такое? Кайл и ты — мои любимые ученики. И я с нетерпением жду тот день, когда один из вас станет эррисаром нашего крыла. Кайл самый подходящий кандидат на эту должность, и все мы это понимаем. — Она выдержала паузу, глядя в лицо мужчины, а затем решительно заявила: — Но правитель не должен быть бесчувственным слепцом, упивающимся своей властью и безнаказанностью. И я, как его учитель, обязана этого не допустить!
— Как? — скептически заломив бровь, поинтересовался снежный лорд.
— Очень просто, мой мальчик. — Теперь ее улыбка показалась ему коварной. — До решающих испытаний в пещере Алина[3] еще целый месяц, так что время у нас есть. Я найду ту, которой под силу растопить осколок льда в сердце Кайлина. И Сноуриш[4] мне в этом поможет.
— Но зеркало разбито… — неуверенно начал мужчина, однако регент его перебила:
— Много ли ты знаешь о волшебных зеркалах, юнец, — усмехнулась она, вновь поворачиваясь к щерящемуся осколками стеклу, в котором, как в калейдоскопе, отражались кусочки выдержанной в серебристо-голубых тонах комнаты. Юнцом Гидеон не был, но спорить с этой женщиной привычно не стал. Для нее они всегда останутся мальчишками, учениками и бестолковыми оболтусами. Несмотря на то что обоим за двадцать пять и за плечами каждого не один рейд в ледяные чертоги, из глубин которых время от времени в мир прорываются демоны хаоса. — Смотри и учись! — приказала блондинка, вскидывая вверх руки с хищно растопыренными пальцами, на кончиках которых засверкали белые искры.
— Аш-ш-ш-штер-ше-рес-с-с, Сноуриш-ш-ш, — зашипела она, направляя светящийся поток на искореженную поверхность. — Шеурдар Грэйдж-ш-ш! — выдохнула вместе с облачком пара, которое начало стремительно разрастаться, скрывая от посторонних глаз зеркало. — Стап-риш! — скомандовала колдунья спустя пару минут, и белесая пелена, искрящаяся от снежной магии, растаяла без следа, открыв взорам присутствующих Сноуриш, на котором не было ни единой трещины. Лишь алый потек по-прежнему лежал на стекле, аккурат на лице отражавшейся в нем блондинки. — А теперь самое интересное, Гидеон, — предвкушающе мурлыкнула она и произнесла очередное заклинание.
Кровь вспыхнула алым заревом и впиталась в зеркало, которое начало светиться. Еще через мгновение картинка в нем смазалась, поплыла, превратившись в некое подобие размытых дождем красок, а потом четкость вновь вернулась, но вместо «хрустальной» комнаты и двух снежных магов, в обрамлении серебристой рамы, как в окне, отражалась залитая лучами Алина городская площадь, на которой вовсю кипела жизнь.
