Самое удобное кресло посередине галереи занимает крупный мужчина в черном костюме. Около сорока, лысоват, лицо круглое, красное, жизнерадостное. Развернув газету, он начинает читать. Он чем-то — трудно сказать, чем именно — отличается от недавно прошедших мимо людей. Возможно, дело попросту в том, что он не подчиняется седовласой женщине. Профессор — вот его роль.
Спустя минуту-другую дверь слева открывается, и входят еще три персонажа; вид у них несколько скрытный — создается явное впечатление, что они ускользнули из-под чужой власти. При виде профессора, которого они не ожидали тут застать, их охватывает замешательство, но он улыбается им поверх газеты и снисходительным взмахом подзывает ближе. Они с облегчением проходят вперед, минуя картежников, поглядывающих на них с легким любопытством, и рассаживаются на верхнем уступе галереи, прямо напротив профессора.
Здесь они некоторое время сидят, не разговаривая, всматриваясь в слепящее полыхание сквозь темные очки. Центральная фигура этого трио — молодая особа с соломенными волосами, нарядно одетая, в бледно-розовом. Справа от нее — молодой человек с заостренными ушами и полузадумчивым, полузлодейским лицом фавна. Мужчина по другую руку от нее постарше, у него грустное еврейское лицо. Между всеми тремя заметно любопытное сходство, и объясняется оно не только тем, что каждый из них строен, элегантен и носит черные очки.
Картежники, один раз вяло полюбопытствовав, больше не проявляют интереса к тому, что происходит вокруг, и продолжают игру, как во сне, сдавая и принимая карты жестами автоматическими, словно их руки — стрелки часов. Профессор шелестит страницей газеты. Трое на ступенях сидят неподвижно, обретая какое-то невыразимое успокоение в близости друг к другу и в недолговечном ощущении побега.
Внезапно со стороны озера подлетает стая голубей, кружит перед галереей, мелькая яркими крыльями. И в то же мгновение, словно придя в чувство, как от удара, при виде этих бьющихся крыльев, трое поднимаются со ступеней, одновременно издавая единый скорбный крик.
Теперь яснее ясного видно, в чем заключается их общее, жуткое сходство. То, что представлялось элегантной стройностью, оказывается истощением, сквозь одежды пугающе выпирают тазобедренные кости, скулы того и гляди прорвут неподатливую плоть.
Длинные, костлявые, тонкие, как спички, конечности с увеличенными суставными шарнирами рывком переходят в полное, не оставляющее надежд подчинение к профессору — тот, подобно улыбающемуся кукловоду, берет управление в свои руки. А из-под трех пар черных очков появляются огромные слезы, скатываются по раскрашенным марионеточным щекам и медленно падают на каменный уступ.
