— Какая ты красивая, тебе бы самой тут жить, — сказал Тимоха и покраснел.
Христина не успела ответить на столь изысканный комплимент. В изразцовую комнату влетел задыхающийся Фёдор.
— Нашли? — спросил он.
— Царь-батюшка вон сидит, — повернулся Тимоха. — А где Тимтинки?
— А ведь я твоего ферзя съем, Иван Петрович, — донёсся весёлый голос Пётра.
— Такой, видно, моя судьба, — отвечал не кто иной, как Иван Петрович ван Блюмен.
Федя облегчённо вздохнул. Раз играют в шахматы, значит, папенька ещё ничего не сказал про утерю списка. Он знáком показал Тимохе и Христине, что мышата сидят в его карманах, проверил, на месте ли злополучный список, и, мысленно попросив у Бога помощи, пошёл спасать любимого папеньку, а заодно и весь российский флот.
Глаза Ивана Петровича округлились, когда в мальчишке, стоявшем на пороге комнаты, он узнал собственного сына, который в этот момент должен был сидеть дома.
— Фиодор! — воскликнул учитель. — Что случилось?
Федя поклонился царю и сказал:
— Прошу прощения! Батюшка, у меня есть то, что сейчас вам нужнее всего.
— Нужнее всего ему сейчас ладья, а я и ладью съем! Мат тебе, дорогой ван Блюмен. — Пётр добродушно засмеялся. Одна из деревянных, оплетённых серебряной нитью, пуговиц, украшавших карманы царского бархатного камзола, неслышно упала на ковёр и покатилась под шахматный столик.
Иван Петрович, бледный как полотно, проговорил охрипшим от волнения голосом:
— Дозвольте, государь, я отойти на минуту?
— Иди, Петров сын, да возвращайся реванш брать. Что-то ты рассеян сегодня. Победа мне больно легко досталась.
Иван на деревянных ногах пошёл навстречу собственному сыну. Федя обнял отца и повёл его в комнату с изразцами. У камина стояли Христина и Тимофей.
— Батюшка, — сказала, улыбаясь, Христина. — Мы нашли пропажу.
И Федя протянул отцу список кораблей русского флота.
— Ну, что там, Иван? Скоро ли ты? Не только о шахматах разговор есть.
Ван Блюмен был настолько потрясён, что смертельная опасность в его судьбе миновала, что, ни о чём не спрашивая, поспешил вернуться к царю. И, конечно, ни он, ни Пётр не заметили мышку, бегущую вдоль стены к выходу. Маленький мышонок в клетчатой рубашечке и синих шортиках нёс в зубах тонкую серебряную ниточку:
— Тинка, — услышали дети. — Тинка, я, кажется, нашёл её!
Из кармана Фединого кафтана показалась тинкина мордочка. Федя осторожно достал мышку и посадил её рядом с братом.
— Да, это та самая, — сказал Тинка, и у неё зачесался хвостик.
