— Ой, она была такая красивая!
За снежной пеленой возник мерцающий свет. Тимка и Тинка, взявшись за лапки, побежали на него.
Дверь, перед которой они оказались, внезапно распахнулась. Едва успев отскочить, мышата ловко перекувыркнулись, бросились вперёд и чудом не попали под чей-то башмак. Над их головами кто-то пробасил:
— Вроде стучали.
Дверь тяжело захлопнулась.
— Кому стучать в такую погоду? Ложись, Данилушка, завтра рано вставать. — Усталый женский голос звучал из-за угла откуда-то сверху.
Тинка взяла брата за лапку и пошла на голос.
— На то и столица, что с утра не спится, — пробасил Данила, задул свечу, закряхтел и, судя по скрипу, полез тоже куда-то наверх.
— Как я сразу не догадался, — хлопнул себя по лбу Тимка. — Это русская печь, на ней можно спать. Приставляется лесенка — и забираешься наверх, как на двухэтажную кровать. И там эти… полати.
— За мной, — прошептала Тинка, заметив, что между печью и стеной есть небольшое расстояние.
Мышата очутились в тёплом тёмном местечке, где можно было не только переночевать, но и просушить одежду.
— Так мы в Москве, что ли? Только вот непонятно, в каком времени. — Тинка удобно устраивалась рядом с тёплой печкой. — Давай спать. Утро вечера мудренее.
Тимка лёг рядом. Но заснуть не мог долго. Тинка посапывала, а он таращил в темноту глаза и думал: как же они вернутся домой без серебряной ниточки?
Разбудили мышат голоса:
— Тимоша, просыпайся, сыночек!
— Спать хочу, рано ещё! Не хочу вставать!
— Вот так раз. Да он твой тёзка, — сказала, потягиваясь, Тинка.
— Марфа, затепли свечу, — загудел бас, — с ночи огарочек остался.
— Лучиной обойдёмся, — ответила Марфа, — свечи-то недёшевы.
— Так я ведь сегодня заказ отвожу. Авось барин не обидит. Купим свечей-то.
— Тимофей, ну-ка вставай, валявка ты эдакий! — пробасил Данила. — С печи сыт не будешь!
Мышата забились в уголок — и правильно сделали, потому что сверху что-то упало.
— Тимка косорукий! Онуча свалилась, полезай в запечек, — рассердилась Марфа!
— Тимка косорукий, — хихикнула Тинка.
Внезапно совсем рядом с ними возникла физиономия. В колеблющемся свете лучины были видны светло-русые всклокоченные волосы и большие глаза, которые медленно лезли на лоб. Рот мальчика (а это, конечно, был Тимка косорукий) стал вытягиваться в букву «О». И тут только мышата сообразили, что мальчик их видит и сейчас закричит. Тинка замахала лапками, показывая, что бояться нечего, а её брат прижал указательный палец к мордочке и умоляюще уставился на своего новоявленного тёзку.
