— Вот я тебе покажу, — лакей размахнулся метлой, к которой оказался привязан Тимка, словно клюшкой для гольфа.
— Апчхи, апчхи, пылища-то какая. Дворец называется, — заверещал Тимка.
— Будь здоров! Будь здоров, пожалуйста, — крикнула из-под потолка Тинка.
Метла выпала из лакейских рук. Тинка прыгнула на неё и перекусила запутавшуюся нитку, освобождая брата.
— Тьфу, гадость какая! Плохо ты, любезный, за чистотой следишь. Гнать тебя надо в шею, — сердито сказала она остолбеневшему лакею.
Единственное, на что тот был сейчас способен, — мотать головой и протирать глаза. Тинка с Тимкой рванули назад, через анфиладу комнат, к парадной лестнице. Импровизированный костюмчик Тимки, не поддерживаемый на брюшке ниткой, свалился и остался лежать рядом с лакеем. Тимоха совсем отчаялся. Мышат он прождал порядочно, и, что греха таить, пару раз ему хотелось уйти. Ветер с Невы дул колючий, влажный. Тимоха стоял, съёжившись, прислонившись спиной к холодной каменной стене, и глядел во все глаза на дорогу, чтобы не пропустить маленьких непосед. Сначала он просто ждал, потом стал волноваться, не случилось ли какой беды, потом решил, что мышата нашли серебряную ниточку и больше он их никогда не увидит. И вот когда от холода, волнения и отчаяния слёзы сами покатились из глаз, он услышал:
— Эй, богатырь, карман оттопырь!
Тинка с Тимкой лезли по штанине, и Тинка тараторила, подражая сбитнику:
— Гость не зван, полезай в карман. Не в жбане, не в чулане — жить нам в кармане.
Тимофей улыбнулся, а Тимка, устраиваясь в кармане, вздохнул:
— И нитку не нашли, и костюмчик потеряли.
Итак, Тимоха шагал и дошагал до широкой дороги. Это была большая невская першпективная дорога, в будущем всемирно известный невский проспект. Её три года назад по царскому приказу выложили булыжником. Тимоха шёл по этой мощёной улице и думал о царе, рыжей девочке Христине, большом троне с балдахином, обо всём интересном и замечательном, что сегодня случилось. Представлял, как обрадуется отец, что сам государь пригласил его сына учиться в цифирной школе. Благодаря быстрой ходьбе он наконец согрелся.
Домá стали реже, то там, то сям подступали деревья. Вроде и не город совсем. Утром Тимоха проезжал эти места, но тогда впереди сидел отец, а всё внимание было поглощено волшебными гостями. А теперь? Зимой в Санкт-Петербурге рано темнеет.
Мальчику вдруг отчего-то стало страшно.
— Эй, тимтинки, уснули вы, что ли? — Тимоха потрогал карман зипуна.
