».
— Ха, это же Джо Дассен. Он же лет двадцать как умер.
— Больше немного. Ну и что, вон Эдит Пиаф уже сорок лет как померла, а ее записи до сих пор крутят. Артист жив, пока его помнят, — Борис пожал плечом, — ты не устал за рулем? А то давай я тебя подменю.
— Да нет, ничего. Ты же дорогу не знаешь. А права–то у тебя вообще есть?
— Обижаешь начальник, есть, конечно — международные. Мне же по всей Европе мотаться приходится. Во Франции, правда всего второй раз, все больше Германия, Швейцария, Италия. А дорога, что — у тебя же навигационная система есть, — он ткнул пальцем в экранчик на котором курсор медленно полз вдоль синей линии автострады, помеченной значком А20.
— Ладно, может попозже, после Тулузы. А то там ажаны сильно суровые, — Константин сунул окурок в пепельницу, — Вот все никак курить не брошу. Жизнь больно нервная.
Какое–то время ехали, изредка обмениваясь малозначительными фразами. Борис мурлыкал себе под нос, подпевая очередному шансонье, а Константин молча следил за дорогой, так как машин стало намного больше. После Тулузы друзья на какое–то время поменялись местами. Теперь Борис сосредоточился за баранкой, пока Константин расслабился в пассажирском кресле. Проехали Тараскон, и Борис отпустил шутку про незабвенного Тартарена. Дорога заметно шла в гору. Чувствовалось приближение Пиренеев. Температура воздуха упала, и Константин выключил кондиционер.
Не доезжая Перпиньяна, остановились на заправке. Константин снова занял водительское место.
— Там дальше дорога петлять будет, особенно когда к морю спускаться будем. К тому же погода портится, — он показал на тяжелые тучи на юго–западе, низко висящие над холмами, — как бы в грозу не попасть.
— Ну вот — накаркал, — проворчал он через несколько километров, когда первые, тяжелые капли дождя ударили в ветровое стекло, — ничего, еще минут сорок пять и приедем, — Константин включил дворники и сбавил скорость.
Дождь, однако, усиливался. Дворники, даже переключенные на самый быстрый режим, не справлялись с потоками воды на стеклах. Видимость упала и, несмотря на утренний час, из–за низко висящих туч казалось, что наступили сумерки. Машина как будто плыла в потоках воды. Константин еще больше притормозил и включил фары. Их свет, однако, не пробивал пелену дождя. Небо как будто раскололось, и ветвистая молния ослепила на мгновение друзей и, последовавший за ней гром, ударил по ушам, несмотря на изоляцию автомобиля.
— Однако, разыгралось. Не пропустить бы поворот, — спокойно заметил Константин, выключая захрипевший радиоприемник, — а нет, вот он.
