С потерянным и потухшим взором, весь в растрепанных чувствах хозяин жизни Вячеслав Анатольевич Корякин медленно плёлся пешком в сторону своего дома. Налегке — про свой трофей он уже забыл и больше никогда не вспомнит. Даже если бы и вспомнил, едва ли решился его тащить на себе, хоть и не особо далеко.
Но майор был не лыком шит, он прошёл такую школу жизни, что эти происшествия его надолго не задержат. До эндшпиля путь неблизкий.
Так он брёл, брёл, как вдруг кто-то щёлкнул у него перед носом пальцами. Вот она — жертва, козёл отпущения, нечисть, тварь, мразь….. В атаку!!!!
* * *
Величко проводил своего шефа взглядом до дверей и вздохнул — стул ушёл из его мёртвой хватки прямо на глазах. «День неудачный какой-то. Сначала этот патлатый мужик, похожий на дикобраза, перемещается на расстоянии. А может и не перемещается, — капитан никак не мог вспомнить момент своего промаха, — затем у него отняли честно добытый и выстраданный в засаде шедевр деревянного зодчества (именно зодчества — это просто трактовка)».
— Саня, просыпайся, — лейтенант смотрел на сыщика и тряс его за рукав.
— Да… Чего? — Величко вынырнул из потоков воспоминаний.
— Твой приказал отвести задержанного к этим, ну вчера которых. Помнишь?
— Да-да-да. Задумался просто. Сейчас. А сам чего? Или вон, отправь своих.
— Коряга распорядился, чтобы ты.
Задержанный спокойно, с выражением сфинкса на лице, продолжал сидеть на своём месте и ждал дальнейшего хода своего противника. Задумчивый капитан зашёл в пытошную и, оглядев место действия, произнёс:
— Всё, поднимайся. Пора определить тебя на место жительства.
— Разрешите ещё пять минут побыть здесь.
— Мне некогда. Давай вставай и пошли, там удобней будет, — и скорее для очистки совести добавил: — Стул… это…ну…
— Очень хорошо, — Алексей подмигнул сыщику и поднялся.
— Иди давай, шутник. Впереди только.
По пути капитан всё время что-то негромко нашёптывал себе под нос. Чур меня, чур, или может молился. Что там у него в голове? Автору неизвестно. Шагающий впереди мужик никуда не делся, сыщик постепенно расслабился и передал эстафету, ожидавшему в подвале, надзирателю.
Камера на четыре койки или шконки, в два яруса, просторная, уютная, не как обычно. Внутреннее убранство арестанта не заинтересовало, зайдя и поприветствовав сидельцев, он неожиданно для них подошёл к стене, прислонился и тихонечко съехал по ней в низ. Затих. Зачем? Почему на шконку рядом к ним не захотел? Чужое время надо экономить — своего всегда достаточно.
