Иногда она принималась горячо уверять меня, что Австрия и Германия обязательно победят Россию и больше никогда не будут ее бояться. То начинала восхвалять двух кайзеров — германского Вильгельма II и австрийского Франца Иосифа I. То начинала ругать русских казаков за их жестокость при подавлении революции 1905 года. Я старался отмалчиваться, видя в ней такую патриотическую жажду победы над моей родиной-Россией. Мое молчание ей надоело.
— Почему вы не спорите со мной? Неужели у вас нет своего мнения о войне или желания победы своим, русским? — настойчиво обратилась она ко мне.
— Конечно, есть, фрау, — ответил я.
— Так высказывайте же его смело, не бойтесь! — крикнула она.
«Ах, так!» — подумал я. Мне захотелось ее попугать и подразнить.
— Извольте, — ответил я ей. — Вот мое мнение о казаках. Если они в 1905 году так жестоко обращались со своими, русскими, то как яростно они будут бить своих врагов, немцев и австрийцев. И вашу песню насчет стражи на Рейне в России скоро будут петь так: «Милая Россия, можешь веселиться, казаки победно движутся к Рейну» («Lieb Russland, magst lueßtig sein, die Kasaken ziehn siegreich zum Rhein»).
— Молодой человек, — взвизгнула фрау Шимечек, — вы забываете, что находитесь в неприятельской стране, раз говорите такие слова.
— Но вы же сами хотели слышать мое мнение насчет войны, вот я и сказал. Я и в неприятельской стране остаюсь русским.
Фрау Шимечек замолчала. И после этого не вызывала меня на откровенность.
Прошло дней пять. И вот однажды утром, в присутствии мужа, фрау Шимечек заявила мне, что война может продлиться долго, что продукты на базаре дорожают и что вообще непатриотично держать у себя дома русского, когда идет война с Россией, и что ей очень жаль, но я должен от них уйти.
Откровенно говоря, я не очень верил в прочность моего положения у супругов Шимечек, поэтому, поблагодарив за краткосрочный приют моих добрых хозяев, я взял свой чемодан и отправился к Францу Лерлу.
Между прочим, я узнал, что защиту интересов российских подданных в воюющих с Россией странах приняло на себя правительство США. Поэтому, переночевав у Франца и посоветовавшись с ним, я отправился в имевшееся в Карлсбаде американское консульство. Там посетителей не было, и консул принял меня сразу. В разговоре со мной он не проявил интереса и не принял участия в моей судьбе. Как-то равнодушно он сообщил мне, что Германия обменивает русских гражданских лиц на своих, которые пересылаются через Швецию. Затем он сказал мне, что ничем не может помочь, и посоветовал ехать в Берлин и там обратиться в американское посольство, которое и постарается переправить меня как гражданское лицо в Россию.
