Тему «одиночества в толпе» продолжает и новелла «Дамская рубрика». Здесь писатель находит почти гротескный прием для того, чтобы острее выразить атмосферу отчуждения, в которой задыхается истерзанный жизненными невзгодами человек. С трудом нашедший работу на радио журналист, опустившийся, измученный семейными неурядицами и всяческими неудачами, кричит о своих несчастьях в микрофон, обращаясь к радиослушателям. Но, как оказывается впоследствии, запись его выступления в силу технических причин остается никем не услышанной. Этот «крик в пустоте» — символ полного отчаяния. Автор стремится показать весь трагизм существования таких людей, незаслуженно обиженных судьбой, слабых и незащищенных. «В моих книгах, — сказал однажды Роже Гренье корреспонденту „Комба“, — нет ни „звезд“, ни героев. Это, скорее, „антизвезды“ и антигерои»[9].
Одна из наиболее значительных новелл Роже Гренье — «Репетиция». В маленький горный городок к умирающему отцу, прожившему странную и, в общем-то, нелепую жизнь, приезжает из Англии сын. Молодой человек видит серую, омерзительно банальную, пошлую среду, в которой прошли последние годы жизни отца, и неожиданно приходит к выводу, что и сам он в чем-то похож на него; он вдруг понимает, что может повторить судьбу отца, оказаться на склоне лет в вакууме полного одиночества, и это одиночество в холодном, равнодушном мире страшит его, он впервые осознает невозможность жизни без теплоты человеческих связей. «Репетиция», пожалуй, самая «чеховская» из всех новелл Гренье. За динамикой внешних событии, за выразительными деталями, казалось бы, проходными, незначительными фактами и эпизодами скрыт второй план, психологический подтекст, философское осмысление сущности человеческого бытия. И здесь, так же как и у Чехова, тесно сплетены, уживаются рядом пронзительная, щемящая грусть и ядовитый сарказм, яростный протест против пошлой обывательщины и огромная, трепетная, нежная любовь к человеку во всех его лучших проявлениях.
Необходимо отметить, что стилистика новелл Гренье чрезвычайно многообразна. Есть у него немало рассказов, по манере повествования близких к Хемингуэю. И очевидно, неслучайно одна из его новелл-зарисовок — «Прощайте, мертвые» — обращена к образу великого американского писателя. С первого взгляда это всего лишь курьезная история, нечто вроде анекдота. Какой-то человек был настолько похож на Хемингуэя, что все принимают его за умершего писателя, и он охотно участвует в этой мистификаций. Друзья покойного вместо того, чтобы рассердиться на самозванца, позволяют ему продолжать играть эту роль. И снова, как и в других новеллах Роже Гренье, в рассказе об этом незначительном и, казалось бы, нелепом эпизоде вдруг обнажается подтекст — боль утраты, нежелание примириться с ней, «наивная попытка опровергнуть смерть».
