Легкость, думала она, наблюдая за бегуном из окна; легкость — вот главное. А если не главное, то наилучшая часть того, что ее восхищало в нем. Она не знала его имени, хотя могла узнать. Ей доставляла большое удовольствие анонимность этого одетого в тренировочный костюм ангела, из губ которого на бегу вырывались клубы пара. Она слышала, как Перл говорила о новом телохранителе, и предполагала, что это именно он. Какое значение имеет имя? Детали только помешают созданию мифа.
По многим причинам для нее настали плохие времена. Вид этого ангела, бегущего по газонам или мелькающего среди кипарисов, стал тем, за что она цеплялась безрадостным утром, сидя перед окном после бессонной ночи: предзнаменование лучших времен, которые должны наступить. Он появлялся регулярно, и она уже рассчитывала на это, а если спала слишком крепко и пропускала его утром, то остаток дня ее не покидало чувство потери. Она с нетерпением ждала следующего свидания.
Но она не могла заставить себя покинуть свой солнечный остров и преодолеть так много опасных рифов, чтобы добраться до него. Даже подать какой-либо сигнал о собственном присутствии в доме было слишком рискованно. Интересно, думала она, насколько у него развиты детективные наклонности. Если да, то он должен обнаружить ее по некоторым очевидным признакам: окуркам в кухонной раковине или запаху духов в комнате, откуда она вышла за несколько минут до него. Хотя ангелы в силу божественной природы вряд ли нуждаются в подобных знаках. Возможно, он без всяких подсказок знал, что она здесь — стоит за этими облаками, отражающимися в оконном стекле, или прижимается к запертой двери, пока он идет, насвистывая, по коридору.
Впрочем, нет смысла встречаться с ним, даже если она наберется смелости. Что она скажет ему? Ничего. А когда он неминуемо потеряет к ней всякий интерес и вернется к своим делам, она останется в безлюдном пространстве, изолированная в своем убежище, на солнечном острове, куда она приплывала на чистом белом облаке из макового сока.
— Ты ничего не ела сегодня, — проворчала Перл. Знакомая песня, — Ты худеешь.
— Оставь меня, ладно?
— Ты же знаешь, мне придется рассказать ему.
— Нет, Перл. — Кэрис умоляюще взглянула на нее. — Не говори ничего, пожалуйста. Ты же знаешь, как он переживает. Я возненавижу тебя, если скажешь.
Перл стояла в дверях, глядела неодобрительно и осуждающе, не желая поддаваться ее уговорам или шантажу.
— Ты опять хочешь уморить себя? — спросила она.
