– Уже пробежала четыре мили.
Боже. Она всегда зовет меня с собой на пробежки, однако я твердо убеждена: если бы Бог создал человека, точнее женщину, с расчетом на бег, он бы существенно уменьшил размер груди и перенес большую часть этой амортизирующей прокладки на стопы. Без обид.
Мы садимся в машину и едем в школу. По радио крутят тяжелый рок, который нравится мне, а маме противен.
– Во сколько я должна тебя забрать?
– Мы заканчиваем в четыре.
Она морщится.
– У меня рабочий день до пяти. Тебя друзья подвезти не смогут?
– Конечно, если бы они у меня были. – Я закатываю глаза. Линдси и Миранда до сих пор со мной не разговаривают.
– Все еще злишься?
Вздохнув, скрещиваю руки.
– Злюсь не я, а они.
Мама сворачивает на парковку, плотно сжав губы.
– Ты пробовала извиниться?
Я слегка поворачиваю голову, достаточно, чтобы сердито глянуть на нее.
– На меня напали, мам. По-твоему, извиняться должна я?
Она громко вздыхает, качает головой.
– Нет, конечно. Но ты все-таки напилась и флиртовала с мальчиком, который нравится Миранде, прямо у нее перед носом. Стоит извиниться хотя бы за это, потому что, видит Бог, тебе бы не помешал друг сейчас.
– Нет, мам. Я напилась и отказала мальчику, который нравится Миранде. Только он не принял отказ, разве не так? – Я выскакиваю из машины практически на ходу и захлопываю за собой дверцу, лишая ее шанса ответить.
Сжав кулаки, шагаю с каменным лицом по главному коридору, где царит блаженная прохлада, в то время как на улице солнечно и тепло. Йен уже на месте. Услышав звук шагов, он смотрит в мою сторону. Заинтересованность мелькает в его глазах при виде меня. А затем он словно вспоминает, что не должен интересоваться мной.
– Привет, – говорит Йен, дернув подбородком.
Я не удосуживаюсь ответить. Кладу сумку на нижнюю полку тележки, подхватываю пару резиновых перчаток, натягиваю их. Йен наблюдает за мной, только я на него не смотрю. Мне не нужно смотреть. И без того знаю, как волосы спадают в его темные глаза, как он прикусывает внутреннюю поверхность щеки, когда о чем-то глубоко задумывается. Знаю, что у него на левой руке есть маленький ровный шрам – будто от пореза ножом или другим острым предметом. А если встану перед ним, практически вплотную, то его губы будут расположены прямо напротив моего лба. О, Боже, каково будет ощутить эти губы, если он поцелует меня в лоб?
Я резко захлопываю дверцу только что вымытого шкафчика, представляя, что она угождает Йену в лицо.
