– Но ведь столько бед на земле случается? – возразил Афоня.
– А какая бы беда ни случилась, помни, что тебя, смертного, неведомо от какой ещё большей напасти Судьба уберегла, – ответила Луняра. – Всё, что показывает Хрусталь-река – не для баловства, не гордыню тешить, не для власти людской. Предостережение от худшего. А в красе – соблазн и людям, и мне самой. Потому и сторожу Хрусталь-реку ветхой старушкой. Но пора нам прощаться. Мне Хрусталь-реку хранить. Тебе к прежней жизни возвращаться. Видишь, уж полная Луна взошла? – сказала Луняра, опустившись к Хрусталь-реке и зачерпнув пригоршню воды.
Тут подлетели к Луняре птицы. И сели ей на плечи. И крылья у Луняры за плечами выросли. Потом к её ногам из воды выпрыгнули две рыбёшки. И вырос у Луняры хвост рыбий.
Подползла змея и обвила хвостом ноги Луняры. И вырос змеиный хвост вместо ног у неё.
Вылетел из леса орёл и закружил перед лицом Луняры, да вдруг растаял. И не стало у Луняры прежнего лица. Орлиная голова. Но смотрит на неё Афоня и чувствует, что прекрасный лик Лунной царевны, сколько бы обличий она не меняла, в сердце его крепко-накрепко поселился. И так там и живёт нетленный. И ничто уж не в силах его исказить. И красота её, как зерно в землю, упало глубоко в душу Афони. И живёт, и растёт в сердце его цветком дивным.
Вот и стала она Чудо-Рыбью, а голос её всё тот же.
Оглянулся Афоня вокруг. Вот ведь и идти ему пора. Залит лунным светом весь божий мир. И шелест травы, и вскрики ночных птиц, и хруст веток – всё сливается в голос ночи, и звучит любовным наговором, и чарует душу. Но понимает он, что куда бы ни пошёл он теперь, все мечты и помыслы будут только о ней, о Луняше прекрасной. Вся красота мира стала для Афони её лицом. Сделал шаг, поклонился ей на прощанье, а второй сделать не может.
– Эх! – говорит Афоня. – Видно, судьба моя эта Хрусталь-река. Сироты – братишки, сестрёнки без меня подросли. Камни драгоценные до конца жизни безбедное существование им обеспечат. Сам царь пестовать будет. Да и царевна – девушка сердечная, поможет младшим моим. Перстень я вернул. Дочку царёву домой проводил. Свободный я теперь, – решил Афоня. – Говори, Луняра, в чём я тебе помощником могу быть. Дело твоё нелёгкое Хрусталь-реку стеречь. А уж после того, что я испытал, всё мне теперь по силам, кроме скуки. Полюбилась ты мне, Луняра прекрасная! Горько мне, конечно, твои превращения наблюдать. Из красы-девицы в старушку превращаешься. Но ведь так и должно быть. Люди живут рядом и стареют. А ты время от времени опять молодой становишься. Об этом многие мечтают. Так что и с этим, если по уму рассудить, примириться можно, – рассудил Афоня, а Луняра рассмеялась:
