Дин проскальзывает мимо Кэтрин и мчится в мою сторону.
Я отступаю на пару шагов, пытаясь удержать его на расстоянии. Предательство
любимого мною мужчины и сестры питает гнев, растущий внутри.
— То есть, хочешь сказать, я неправильно поняла, что вы двое целовались и что моя
сестра совала свой язык тебе в глотку?
— Я... — Он моргнул. — Это она поцеловала меня, я ей не ответил. Всѐ произошло
настолько быстро, что я не успел отреагировать!
Волны смятения бурлили во мне, пока я пыталась осмыслить слова Дина. Сузив
глаза, я подняла голову.
— Даже не пытайся ничего мне объяснить. Вы двое целовались. Такое дерьмо
просто так не происходит!
Дин вздрогнул от моих слов и на его лице отразилось полнейшее отчаяние.
— Ты права. Это произошло не просто так. Тому есть причина. И об этой причине я
хотел тебе рассказать уже очень давно. С той самой ночи, когда ты впервые привела
Кэтрин ко мне домой.
Я больше не могла выносить его слов. Он только что признался, что и в правду что-
то произошло. Живот скрутило, едва в моей голове пронеслись картинки целующихся
Дина и Кэтрин. Внезапно комната начла кружиться. Я оперлась рукой о стену и
простонала:
— О боже, меня сейчас стошнит.
— Блэр? — раздался встревоженный голос Дина.
— Не трогай меня! — закричала я и, оттолкнув его, направилась в ванную.
— Блэр, ты не очень хорошо выглядишь. Пожалуйста, позволь мне позаботиться о
тебе. — Лицо Дина исказилось от отчаяния, когда он коснулся моих рук.
— Какого хрена, Дин? Какого хрена! — кричала я, стуча кулаками по его груди. Я
чувствовала, что все ближе и ближе подбираюсь к состоянию сумасшедшего безумства.
В эту минуту к нам с торжествующей улыбкой на лице приблизилась Кэтрин.
— Для справки, младшая сестренка, я не крала у тебя Дина. Это ты развлекалась с
моими объедками. Поэтому если бы существовал «сестринский кодекс», я бы сказала, что
это ты его нарушила.
— Заткнись, Кэтрин, — прорычал Дин. — Разве ты недостаточно нагадила? Она
твоя сестра! У тебя нет сострадания!
Их слова и сердитое выражение на лице Дина заставили меня потерять остатки
самообладания. Ее объедки? Я нарушила «сестринский кодекс»? Не в состоянии сказать
хоть что-то, я уставилась на Кэтрин, а после развернулась к Дину в поисках ответов. На
его лице читалась вина, предательство и страх, которые сказали мне, что Кэтрин говорит
правду.
— Блэр, пожалуйста, позволь мне объяснить, — умоляет он, приближаясь ко мне.
