Ворон | страница 40



Там обнимет ли в Эдеме лучезарную Линор —
Ту святую, что в Эдеме ангелы зовут Линор?”
Каркнул Ворон: “Nevermore!”
“Это знак, чтоб ты оставил дом мой, птица или дьявол! —
Я, вскочив, воскликнул. — С бурей уносись в ночной простор,
Не оставив здесь, однако, черного пера, как знака
Лжи, что ты принес из мрака! С бюста траурный убор
Скинь и клюв твой вынь из сердца! Прочь лети в ночной простор!”
Каркнул Ворон: “Nevermore!”
И сидит, сидит над дверью Ворон, оправляя перья,
С бюста бледного Паллады не слетает с этих пор;
Он глядит в недвижном взлете, словно демон тьмы в дремоте,
И под люстрой, в позолоте, на полу, он тень простер,
И душой из этой тени не взлечу я с этих пор.
Никогда, о, nevermore!

М. Зенкевич. Корректура текста “Ворона ”. “Из американских поэтов ” (Москва, 1946)


Павел Лыжин
Эдгар Аллэн По
ВОРОН
Как-то полночью ненастной я над книгой старых дней,
Книгой странной и неясной утомленно забывался,
Головой слегка качая, сонной головой моей.
Вдруг, безмолвье нарушая, стук, невнятный стук раздался.
“Это гость, — сказал я тихо, — у порога моего;
Гость и больше ничего”.
Был декабрь, еще поныне помню это. На полу
Тени дров, истлев в камине, будто призраки дрожали.
Ждал рассвета я понуро, погруженный в полумглу.
Ждал я ту, что “там” Ленорой сонмы ангелов прозвали,
Но не властью книги мудрой возвратить любви года…
Все исчезло навсегда.
Штор пурпурных сонный лепет наводил лишь грусть и жуть;
Непостижный, темный лепет, мне неведомый доселе,
И, пытаясь сердца муку успокоить как-нибудь,
Повторял я через силы, повторял я еле-еле:
“Это, видно, гость стучится у порога моего;
Гость и больше ничего”.
Ожидать не в силах доле, холодея и дрожа,
Я собрал остатки воли, молвя тихо: “Извините,
Умоляю, извините, господин иль госпожа;
Я дремал и еле слышал, как тихонько вы стучите”.
Дверь открыл я, и застыл я у порога моего:
Тьма и больше ничего.
Полн тревоги и сомнений, полн неизречимых дум,
Будто в царстве сновидений, ночи я ловил дыханье —
То, чего постичь не смеет жалкий человечий ум.
Тихим шепотом:35 Ленора!” — я дрожа прервал молчанье.
Мне ответом был: “Ленора!” — отзвук зова моего;
Эхо — больше ничего.
Я к камину возвратился. Снова вспыхнула душа.
Стук яснее повторился. “Эту тайну я открою;
За окном там кто-то бродит, — думал я едва дыша, —
Лишь бы сердце тише билось… Эту тайну я открою;
За окном иль у порога, у порога моего
Ветер — больше ничего”.
Я окно открыл широко, старой ставней загремел,
И ко мне в мгновенье ока (что за ужас! что за диво!)