Наконец-то закончилось это затянувшееся дело. Прямо-таки гора свалилась с плеч следователя — подписано обвинительное заключение. Как говорится, поставлена последняя точка…
Он задумался: «Почему во многих кинокартинах, детективных повестях вражеские агенты изображаются этакими хитроумными суперменами?! Здоровенные, натренированные верзилы, наделенные сверхпроницательностью… Зачем авторы детективов уподобляются Яну Флемингу, создавшему многоликого Джеймса Бонда, изворотливого «агента 007»? Какое-то поветрие, нелепая мода!»
Вот история английского шпиона Круминьша — Курта — действительно типичный случай. Обычная, донельзя «драматическая» фигура, отштампованная на конвейере империалистической разведшколы.
Несколько пухлых томов дела Курта — это назидательная история его предательства и последовавшего возмездия.
Угасшие бегающие глаза. Понурый, неприглядный вид. Опустившийся, задерганный, потерянный человек!
Прозрение наступило слишком поздно. Курта душила лютая злость: чванливые шефы не брезговали ничем — сунули его, как и многих других, в явно проигранное, давно заваленное дело. Они перешагнули через него, как через сотни ему подобных… Разбитый, подавленный, Курт ничего общего не имел с разудалыми, самоуверенными киносуперменами…
Вот несколько страниц из шпионской биографии Курта.
*
…Круминьш то и дело смотрел на светящиеся часы. Осталось четыре километра. Три километра. Где-то впереди, в тумане и мгле, земля родной Латвии. Только бы не нарваться на пограничников! Раствориться в тумане, укрыться в лесу… Прыжок в холодную воду… Судорожно-горячие, шальные, взвинченные, полные риска минуты высадки с быстроходного катера в безлюдном, почти заповедном месте.
В ночную темноту Круминьш нырнул как в пугающий, затягивающий омут. Пробирался наугад, не разбирая дороги. За плечами портативная рация, тяжелый вещевой мешок, оружие. Туман, глухая лесная чаща — его союзники. Не слышно лая розыскных собак, нет погони. Пересохло во рту, подкашивались ноги. «Только не теряться, — успокаивал себя шпион, — иначе всему конец. Тьфу! Собачья жизнь. Хозяин — тот, у кого в руках палка…» Ничего теперь не мог изменить Круминьш в своей жалкой судьбе, загубленной жизни.
