Русская философия смерти | страница 70
Знаменуя смерть души>6, святый Иоанн Богослов сказал: есть грех к смерти, и есть грех не к смерти (1 Кор. 5, 16–17). Он назвал смертным грехом грех, убивающий душу, тот грех, который совершенно отлучает человека от Божественной благодати и соделывает его жертвою ада, если не уврачуется покаянием действительным и сильным, способным восстановить нарушенное соединение человека с Богом. Таким покаянием святый апостол Петр уврачевал свой смертный грех – отречение от Христа, а святый пророк Давид – свои два смертные греха: прелюбодеяние и убийство. Покаяние в смертном грехе тогда признается действительным, когда человек, раскаявшись в грехе и исповедав его, оставит грех свой[3]. Таким покаянием блудники, прелюбодеи, мытари, разбойники восхйтили царство небесное; к такому покаянию – к воскресению из смерти душевной – призывает апостол Павел: возстани сяй, – вопиет он, – и воскресни из мертвых и освятит тя Христос (Еф. 5, 14). Но кто внимает этому гласу, этой духовной трубе, призывающей к воскресению души, к воскресению, более необходимому для спасения, нежели то, которое оживит тела, не оживит уже душ, умерщвленных грехом? Все мы пребываем в умерщвлении, исполняя греховные пожелания наши, которые не только воюют на душу, но, будучи удовлетворяемы, и умерщвляют ее. Указывая на смерть души, на существенную смерть, Спаситель мира назвал мертвецами всех человеков, современных Его пребыванию на земле, не обращавших внимания на Его всесвятое учение, необходимое для спасения, единое на потребу для истинной жизни человека: