— Агзам, вставай, — тихо позвал Володя.
Мальчик пошевелился, кулаками протер глаза и, увидев товарища, рывком поднялся и закричал:
— Ой, проспал! — но голос его так загремел, что он испуганно заморгал и снова потянул на себя одеяло, — Я уйду, а ты успокой его и все расскажишепнул Пео Володе и поспешно вышел.
Володя потянул за край одеяла.
— Вставай, Агзам, не бойся. Это я!..
— Ты… снишься? — спросил из-под одеяла Агзам, — Нет… Я всамделишный…
— А почему у меня голос, как карнай1 — Да ты встань, я тебе все расскажу.
Агзам приподнял уголок одеяла и одним глазом осмотрел Володю, потом высунул голову, обвел глазами каюту и, протянув руку, дотронулся до товарища. На смуглом курносом лице его отражались два чувства: удивление и страх, а в глазах мелькало недоверие. И в самом деле, нелегко было догадаться, по какой причине привычный двор вдруг превратился в странную каюту, где голос гремит, как в большом пустом зале, с потолка и стен льется бледный свет…
— Мы… в больницу попали? — спросил он, но теперь уже шепотом.
— Чудак ты, Агзамка, — рассердился Володя. — Какая там больница!
Вставай. Я тебе все расскажу, и ты все поймешь.
Агзам сёл на кровати и почесал затылок, косясь на яркие пейзажи, нарисованные на стенах.
— Садись сюда! — приказал Володя, указывая на кресло, на спинке которого блестели пуговки.
Агзам молча подчинился. Но шагнул осторожно, крадучись. Он был тоже в майке и трусах, как и Володя.
Ребята уселись в одно кресло. Володя подробно рассказал о встрече с незнакомцами, о рыбной ловле, охоте и о том, как Агзам вместе с кроватью был поднят на корабль. Любопытство и страх так часто сменялись на лице Агзама, что трудно было понять: боится он или удивляется. У Агзама вздернутый нос, широкие черные брови, смоляные кудри, пытливые глаза, жадные и любопытные. В школе он ужасно надоедал учителям и ребятам бесконечными расспросами, и его нередко называли Почемучкой. Но на этот раз, к удивлению Володи, он не задал ни одного вопроса, только воскликнул:
— Ой-бой! — и настороженно покосился на кнопки.
— Здорово меня будешь ругать? — спросил Володя, зная заранее, что у друга любопытство во всех случаях берет верх.
Агзам посерьезнел, оглядел каюту, посмотрел в иллюминатор, за которым серой тенью распластались облака, снова почесал затылок и сказал, вскинув брови:
— Зачем ругаться? Если нос прищемили, крик не поможет, — говорит мой дедушка. Вместе залезли в капкан.
Володя порывисто схватил руку друга и пожал.
