— Надеюсь, ты не станешь упрекать меня в том, что я мало занимаюсь административными делами?
— Ну что ты, и в мыслях не было! Я слишком ценю тебя как актрису. Но, может, все же тебе стоило бы заняться режиссурой, хоть время от времени?
Глупости, сказала я себе.
— Сегодня Купантони, — продолжал он разглагольствовать, — прямо довел меня своими претензиями на улучшение оригинала. Это наш старый грех. И чего мудрствовать, когда голос всего-навсего накладывается на персонаж!
— Мне кажется, уровень игры вообще заметно падает.
Поскольку Мариани не уловил яда в моем голосе, я продолжила:
— Бо-олее таво, мы про-оста тиря-яим дасто-оинства.
Теперь он уже сделал вид, что не понял, только глаза как-то опасливо забегали, и я утвердилась в своих подозрениях: на него явно давят, чтоб он проталкивал Бону, в то время как хорошие актрисы сидят без работы, а он не знает, как ему быть. Я несколько удивилась: до сих пор во всем, что касается творчества, он прислушивался ко мне, равно как в экономических вопросах поддерживал инициативы Чели. Если же сейчас по какой-либо причине он не мог отказать Чели, то я непременно должна была знать эту причину.
Я пыталась разговорить его, но в целом безуспешно.
— Короче, если есть какие-то осложнения, я могу и отказаться от Харлоу, — отрезала я.
Он стал уверять, что я ему необходима, только меня он видит в этой роли, но голос его звучал как-то уж чересчур вкрадчиво. Мне, конечно, следовало бы прямо заявить ему, что если он намерен за боевые заслуги произвести Каллигари в Харлоу, то пусть так и скажет. В конце концов, в случае разрыва мое согласие необязательно, ведь у меня только треть уставного капитала.
Но, подумав, я все же решила предпринять обходной маневр.
— Ты же знаешь мое мнение на этот счет: каждый должен заниматься своим делом. В административных вопросах я ограничиваюсь формальным контролем.
— Конечно, мы как раз только что об этом говорили…
— К тому же я никогда не возражала, чтобы актеров приглашали со стороны, и не стремилась заполучить себе самые выигрышные роли. Помнишь, скольких способных актрис я сюда привела? — (Кажется, я дала ему понять, что Бону Каллигари к таковым не причисляю.)
— Я ни в коем случае не умаляю твоих заслуг. Но порой все оказывается гораздо сложнее, — опять пустился в разглагольствования Мариани. — Здесь же все такие обидчивые, к примеру Семпьони… Ты могла бы хоть иногда быть поснисходительней.
Я промолчала. Скорее всего, он ничего от меня и не скрывает, а просто-напросто ненавидит всех нас: актеров, авторов текста, техперсонал. Хотя нет, он и этого не может себе позволить, иначе ему пришлось бы признать, что он неудачно вложил свой капитал; если люди, которых он в течение многих лет передвигал, как фигуры на шахматной доске, ничего не стоят, значит, он и сам ничего не стоит, а кто захочет расписываться в собственном ничтожестве?
