Дверь неожиданно открылась, Мелоди прошла мимо, не взглянув на него, и направилась к выходу. Харт схватил полотенце, обмотал его вокруг бедер, ринулся за ней.
Х а р т. Я хотел попросить тебя только помочь мне встретиться с ним, а уж он сам бы решал, согласиться ему или нет…
Он взял Мелоди за руку, когда она открыла дверь, тщетно ища ее взгляд.
М е л о д и. Оставь меня.
Х а р т. Ты не можешь так просто уйти, я хочу снова увидеть тебя…
Против обыкновения у Мариани, когда мы закончили кольцо, появились замечания:
— Антонио, извини, но к чему этот жалобный тон? Не надо столько психологии. «Я хочу снова увидеть тебя» — это пока еще приказ, ведь он только что ее трахнул, понимаешь?..
Купантони медленно выпрямился и застыл.
— Нет, это ты извини, Джованни, — сказал он скорее самому себе, чем в микрофон.
Инцидент был вроде бы исчерпан. Купантони вернулся к предыдущей странице, делал вид, что перечитывает реплики.
Вновь появились Мелоди и Харт около двери. Купантони произнес:
— «Я хотел попросить тебя только помочь мне встретиться с ним, а уж он сам бы решал, согласиться ему или нет…».
— «Оставь меня», — сказала я.
— «Ты не можешь так просто уйти, я хочу снова увидеть тебя…» Прости, пожалуйста, но что означает «не надо психологии», он же не может звучать нейтрально, он не эпизодический персонаж, если не будет доказано обратное. И потом, он волнуется, ты же видишь, что он уже влюбился, он восхищен ею!
— Ну, это не столь важно. У него лицо мужчины-победителя.
— Никакого не победителя, просто невыразительное лицо, а я должен ему соответствовать, поскольку мы даем взаймы свой голос. Одалживаем его всяким собакам и свиньям!
— Антонио, прошу тебя, — отозвался Мариани, — не то чтоб ты был не прав, но давай отложим высшие материи до лучших времен, мы и так уже опаздываем…
— Да какие там высшие материи! Тебе лучше меня известно, сколько раз я давал объем и форму этим картонным персонажам, сколько раз мы улучшали оригинал, более того — дарили им жизнь… ты сам можешь этим похвастаться. Сколько фотомоделей и культуристов стали актерами благодаря нам!..
Обсуждение подобных проблем могло отравить весь день. Я, как никто, понимала Купантони, но крик его души оставил меня безучастной: вероятно, о некоторых вещах лучше не говорить вслух, иначе они становятся ничтожными репликами, произнесенными из ничтожных побуждений. Если бы я на секунду влезла в шкуру Мариани, то, пожалуй, поняла бы его; он вполне обоснованно запустил руку в волосы, не зная, как реагировать. Мы с Пастой, будучи в затруднительном положении, тоже безмолвствовали, хотя глаза нашего товарища искали поддержки. Но то, к чему он призывал, было настолько очевидным (не подумайте, в моих словах нет и намека на снисходительное отношение к Антонио), настолько общим для всех, что мы не могли вести себя иначе — ни я, которая почти не отрывала глаз от текста, ни Паста, который слушал с видом человека, так или иначе разрешившего для себя определенные проблемы. Пожалуй, его молчание понравилось мне даже меньше моего собственного. Ведь для меня метать бисер здесь, когда за пределами студии со мной происходит Бог знает что… одним словом, это невыносимо!
