Семь трупов на окровавленной листве. Патрик спокойно распрямился.
И на поляну выехали старые знакомые Дольгар, Ришцен и Врацет.
— Кого я вижу! – как ни в чем не бывало, улыбнулся зарлицкий господин. – Нагулялась, надеюсь? Пора домой.
— Домой – да не к тебе. – Патрик стоял в такой позе, будто собрался не драться насмерть, а сигаретку стрельнуть. Жаль, что стоял он ко мне спиной, и я не видела лица.
Дольгар обернулся, сделав вид, что только что его заметил.
— Тебе не жалко собачек?
— Мне жалко свою шкуру, которую они собирались порвать.
Лошади плясали, храпели, судорожно втягивая ноздрями металлический кровавый запах.
— Не думай, что я тебя отпущу после этого.
— Не думаю, – спокойно заверил бывший шут.
— Ты кто такой?
— Если за каждый раз, когда мне задают этот вопрос, давали бы по серебряной монетке… – тихо проговорил Патрик и, судя по голосу, улыбнулся. – А мы знакомы.
Я, наконец, догадалась закрыть рот. А может, он не человек вовсе?.. Тоже, например, ведун. Вон, как с собаками расправился! После такой ночи я готова была поверить во что угодно. И в колдовство в том числе.
— Я не собираюсь играть с тобой в загадки, – резко оборвал Дольгар. – Уйди с моей дороги.
— Иначе – что?
— Иначе – Врацет.
Солдат послушно тронул коня, подъезжая ближе.
— Господин сказали – уходи, – мрачно повторил он.
— Передайте своему господину, что плевать мне на то, что он сказал.
— Врацет, кончай его.
Резкий, пронзительный голос заставил всех участников сцены замереть в полудвижении.
— Не вздумай! А кто мне тогда двенадцать серебряных монет отыграет?! Нехорошо от долгов на тот свет сбегать!
Врацет потерял челюсть. Патрик мастерски скопировал тембр и интонацию. Он даже подтянул одну ногу, будто ему было тяжело стоять.
Повисла пауза.
— А про двенадцать серебряных монет я впервые слышу, – наконец, выдала я, когда всеобщее молчание сделалось невыносимым.
— А ты, потому что, с людьми общайся, а не с призраками! – резко обернулся Патрик – на губах играла шальная улыбка. Он явно веселился.
— Ты! – очень своевременно отвис Дольгар. – Колдун!..
— Какое оскорбление! – фыркнул шут. – Я – жертва обстоятельств.
— Ты жертва своего длинного языка. – Мне надоел этот цирк. С трудом поднявшись, я отпихнула одной рукой Патрика, другой дернула повод лошади Врацета, заставляя отойти, и подошла к Дольгару. – Не слушай его. Я возвращаюсь в замок.
— Ты мое доверие потеряла, – презрительно уведомил зарлицкий господин, сдерживая Берегиню. Та узнала меня и все тянула морду, ожидая вкусненького. Я почесала ее между ушами.
