Когда угодно – но только не сейчас.
Я рванулась, однако Патрик неожиданно легко удержал меня.
— А кто причем? – по-прежнему тихо и ясно уточнил он.
Местоимение «я» колючкой застряло в горле, и получились у меня только истерические всхлипы. Подчиняясь внезапному желанию, я изо всех сил толкнула скамью, и она с грохотом опрокинулась.
— Да прекрати ты! – рявкнул шут, выворачивая мне руку за спину – а тело без помощи разума, само высвободилось из болезненного захвата, и мы оба полетели на пол.
— Ничего себе! – усмехнулся Патрик.
— А тебе смешно, что ли?! – Похоже, разум взял внештатный выходной. – Весело?!..
Мы оба тяжело дышали, а у шута были здорово разбиты губы, и кровь тонким ручейком стекала за ворот. Он даже не делал попыток ее отереть. Это меня немного отрезвило.
— У тебя… – пробормотала я, трясущейся рукой показав на собственные губы.
Патрик отмахнулся.
— Да знаю.
— А… – Мне сделалось стыдно, – когда это ты…
— Так ты меня об скамейку приложила, – усмехнулся шут. С учетом поблескивающей в слабом свечном свете крови, усмешка вышла какой-то зловещей.
Мало мне было… теперь я еще и друзей калечу…
И я вдруг перестала орать и громить мебель и – разревелась. Совсем как в детстве. Я орала, выла, кусала губы, задыхалась – а жгучая боль в груди все не проходила. И легче не становилось.
— Ну, вот… – рука Патрика легко коснулась плеча, и я чисто по-женски подалась вперед и прижалась к нему, не прекращая реветь. Шут обнял меня за плечи. Он что-то говорил, но я не разбирала слов, слыша только голос – негромкий и мягкий, он будто ласкал слух и успокаивал. И раскаленные угли в груди постепенно остыли от этого голоса, он будто гасил их. Я не заметила, как притихла и расслабилась, глядя на огонек свечки – он двоился и расплывался от слез. Первая мысль – глупая, слабая, отчаянная – покончить с собой, и пусть Дольгар утрется. В голове зазвучали слова Патрика «Ты не птица… опасно, княжна…» В самом деле – прыгнуть с башни, и дело с концом. «…Отрастишь крылья. Улетишь, как ласточка…»
Не улечу.
Не улечу, а разобьюсь.
И вот им всем. Получи, фашист, гранату от советского солдата.
…Все произошло быстро и неожиданно.
В дверях стоял Дольгар.
— Да-а… – протянул он, презрительно скривившись. – Всего я ожидал – но чтобы вот так…
При виде причины всех моих несчастий, угли опять вспыхнули ярким пламенем.
Я кинулась к господину.
— Стой! – вскочил Патрик, но перехватить меня уже не успел.
— А чего, интересно, ты ожидал?! – заорала я, так, что господин даже вздрогнул. – Что людей можно вот так вот, запросто, использовать, как вещи?! Да плевать я хотела на тебя и все твои богатства, которыми ты так дорожишь! Да чего ты сам ст
