Тайные намеки матери всегда приводят Митьку в буйство.
— Галя! — зовет Митька. — Где моя жена?
Чаще всего Гали при таком случае не бывает. Пошумев, сколько приличествует по поводу ученых жен, Митька набрасывается на мать.
— A-а, сидишь! — говорит он, смотря на нее помутневшими глазами. — У кого за столом сидишь? Чей хлеб ешь? Нелюбимого сына хлеб ешь! А где твои любимчики? Где они? Разбежались! За длинными рублями гоняются! Взрастила — нечего сказать. Помрешь — они на похороны не приедут.
— Ну что ты, сынок! — уговаривает его тетя Поля. — Разве я тебя не люблю?
— А, любишь?! А раз любишь, достань мне еще водки!
Делать нечего: Пелагея Ивановна бежит в мазанку; достает со дна ларя, где ссыпано зерно для кур, бутылку самогона; приносит посудину и ставит на стол. Перепив, Митька засыпает тут же, сидя за столом.
Если же Галя дома, все оборачивается по-иному.
— Галя! — зовет Митька.
Галя, если даже она дома, редко принимает участие в этих Митькиных застольях. Ей некогда рассиживать за столом; надо приготовиться к завтрашним занятиям в школе; помыть девочку, постирать. Присядет, пока все тут — и соседи, и дачники, а потом тихо-тихо выйдет в сенцы и суетится там возле корыта с бельем.
Спохватившись, Митька зовет жену. Вытирая мокрые руки о фартук, Галя заходит в избу.
— Галюш! — говорит заискивающе Митя. — Раздобудь еще бутылочку.
— Хватит! Выпил свое, — строго говорит Галя. — Собери со стола посуду и ложись. Я потом помою.
Глаза у Митьки от выпитого вина наливаются кровью.
— Молчать! — Митька стучит кулаком по столу. — Я сам знаю, что мне делать.
— А знаешь, так не зови. — Галя уходит.
Митьку ее спокойствие выводит из себя. Он буквально рвет и мечет. Однако Галя невозмутима. Побушевав, оставшись один, Митька засыпает за столом. Галя волоком тащит его к кровати, раздевает и, как ребенка, укладывает в постель.
Но бывает так, что Митька до полуночи не может угомониться, требуя свое. Бывает так, что и руками размахается. Тогда Галя, сдерживая подступающие от обиды слезы, берет девочку — и в дождь и в темень уходит из дому.
Митька пьет всю неделю. Затем, помаявшись один, является с новиной. Он идет в Поляны, где живет Галина мать; извиняется перед женой, умоляет ее вернуться. Галя возвращается, и некоторое время они живут, как выразился сегодня Митя, «в полном согласии и всепрощении».
И такая карусель повторяется у них на году не один раз.
Родной матери и то, пожалуй, наскучат подобные сцепы, а чужому-то человеку — подавно. Уж сколько раз Семен Семенович, ложась спать после очередного скандала у Зазыкиных, говорил сам себе: «Все, хватит! Последнее лето я снимаю дачу у них. Нет никакого терпения. Надо искать другой угол». Но, решая так в пылу, Тутаев со временем, как говорится, отходил. Вот уже седьмое лето он проводит в Епихине и снимает себе дачу непременно у тети Поли. И ничего странного в этом нет — все дело в привязанности. В привязанности к самой хозяйке: Пелагея Ивановна хоть и словоохотлива не в меру, но незлобива и чистоплотна. У нее всегда прибрано в избе; она и по хозяйству жене поможет — и постирает, и обед приготовит, и хлеба из лавки принесет.
