Он замирает, смотря мне в глаза.
— Нет, — он ухмыляется. — Невозможно плавать на лодке в луже, когда она уже бороздила океан.
Он поднимает мою голову, поставив палец под подбородок.
Я тяжело сглатываю, когда он наклоняется и целует мою открытую шею, дразня языком чувствительную кожу.
— Тем не менее, это было мило с твоей стороны, потакать моему братцу в его искаженном взгляде на действительность.
— Он сказал, что ты велел ему ехать вместо себя. Почему ты не захотел увидеть меня? — шепчу я дрожащим голосом, когда он своими прикосновениями превращает меня в комок страсти.
Он останавливается, расправляя плечи.
— Я хотел тебя видеть, поэтому остался. Я знал, что он будет флиртовать с официантками вместо того, чтобы заниматься делом, и все закончится тем, что мы будем работать, пока не стемнеет, чтобы уложиться в график. Поэтому я пожертвовал несколькими минутами с тобой ранее, чтобы провести несколько часов с тобой сейчас.
Как это возможно, чтобы кто-то говорил правильные вещи в нужное время, и это звучало так непринужденно?
Я обнимаю его и играю пальцами в его волосах на затылке.
— Ты мягкий. Ченс тоже мягкий, но его мягкость как у «Nestle Crunch»[24]. А ты мягкий как шоколадный трюфель «Godiva»[25].
Он смотрит искоса.
— Это хорошо?
Я медленно киваю.
— Да. Один слегка искушает в моменты крайней слабости, когда перед другим просто невозможно устоять.
— Ты только что сделала мой вечер, — он сжимает мои бедра своими большими руками.
Ты только что сделал мой целый год!
— Слушай, я знаю, что мы знакомы меньше недели… — я начинаю говорить.
— Две недели, если учитывать то время в метро, когда ты преследовала меня, до происшествия с пончиком.
Я смотрю искоса, качая головой.
— В любом случае… как я говорила… — я глубоко вздыхаю, потому что готовлюсь сказать то, что мне нужно сказать, но не могу объяснить, а он не поймет. — …то что ты сказал ранее… о том, что замечаешь все, но видишь только то, что имеет значение.
— Да, — шепчет он.
— Обещаешь не отступать от своих слов?
— Что ты…
Я кладу пальцы на его губы.
— Просто… обещаешь?
Он кивает, целуя мои пальцы.
— Обещаю.
***
После двух недель восстановления кожи на лице и ужинов то у меня, то у Оливера дома, моя надежда уже вознеслась и парила над горизонтом. Физически мы не заходили дальше поцелуев и держаний за руки; такое впечатление, как будто никогда не было того вечера с оргазмом. Я знаю, что он хочет большего, но никогда не пытался воспользоваться моментом. Этого почти достаточно, чтобы представить себе или надеяться, что я не проживу всю жизнь девственницей.
