Телефонный звонок.
Таисья (в то время, как телефон продолжает звонить). Неужели Тамарка так быстро обернулась? Только похвалы, понял? Первому Умелину. Молодой, надежда, заслужил. Потом Улан-Удэ. Само собой, старой карге. Козла из нефтяной мафии посдержанней, но все равно одобрительно. Багрова, толь ко если спросят, а так - вообще не упоминай. Себя не забывай, но и не трещи "я, я". С богом. (Поднимает трубку.) Да... Он сейчас работает, но для интервью радио "Ночная Москва", я думаю, с удовольствием оторвется. (Передает трубку Шварцу.)
Шварц. Шварц слушает... Почему "Ночная"? Сейчас же утро... Круглосуточно? "Круглосуточная Москва"?.. Вам в любое время. Я ваше радио выделяю за смелость и талант, мы с женой ваши слушатели... Да что вы! Пришлете недельную программу? Что ж, благодарствуйте... Да. Если у вас все готово, можно начинать... Раз-два-три, раз-два-три - хорошо? Начали. Добрый день, слушатели радиостанции "Ночная дева"!.. Сотрите и перепишите. Добрый день, слушатели радиостанции "Ночная Москва". Для меня большая честь оказаться в одном списке с самыми выдающимися поэтами сегодняшнего дня. Во-первых, молодой Умелин. Это золотое сечение современной поэзии. Меньшее в его стихах так относится к большему, как большее к целому. Разнообразие рифмы, богатая строфика, вся сложность русского синтаксиса. У него многообещающее будущее, и если он не получит премии в этом году - ничего, в его жизни будет еще много высших наград. Поэт из Улан-Удэ... Простите, никакой памяти на фамилии... Хансараев? Спасибо. Хансараев - это свежая, настроенная на диких провинциальных травах струя, так нам здесь в столицах необходимая. Теперь этот, нефтедоллары, короткая фамилия... Как? Ким, да. Про нефтедоллары, естественно, вырежьте. Открытие поэта состоялось несколько лет назад, и тогда награждение премией было бы гораздо уместнее, но следить за его развитием нам, читателям и почитателям, доставляет неподдельное удовольствие. Появление среди соискателей нашей старейшей поэтессы должно в какой-то мере уравновесить забвение ее имени в последние годы. Мы давно не видим, не слышим ее новых стихов, а жаль - по совокупности творчества она заслужила не только наше почтение, но и искреннее восхищение... Багров? А что Багров? Ах да, Багров! Мы вместе начинали, были самыми близкими друзьями, поэтому Багров для меня - второе я. Чеканные стихи, честное служение музе, не раз уже отмеченная скромность. Именно поэтому меня смутило то, что он пишет о Бродском. Ячество не украшает. Я навещал Бродского в ссылке тайно, репрессивные органы дышали тогда мне в спину, это знали только я и безвременно ушедший. Однажды он был заключен в местную тюрьму, по приказу из центра, разумеется. Я добился свидания с ним. Когда поднимался на крыльцо, он вышел из дверей под конвоем с двумя стальными баллонами - немыслимой силы был человек. На одном написано "кислород", на другом "выхлопные газы". Да, что было, то было... О себе? О себе предпочел бы не распространяться. О лире, которую я передал Бродскому, широкая публика знает не хуже нас с вами. А как я получал эту лиру из рук Пастернака и Ахматовой, уже слишком много сказано, чтобы повторять еще раз. Выражаю признательность жюри: столь точно и незашоренно выбирать кандидатов на Государственную премию! Благодарю за незаслуженно высокую оценку и моих трудов... Не за что... Присылайте, присылайте. (Опускает трубку.)
