– Отлично Эдуард. С курсом все в порядке.
– Надеюсь на вас, Людмила.
– Тогда до завтра.
– Хорошего вечера.
Лоскин посмотрел на экран телефона. Через минуту он погас, и Эдуард положил его в карман. Все идет по плану. По спикерфону буркнул секретарю, чтобы соединила с Рейгольцем. Через сорок секунд зазвонил телефон:
– Приемная Рейнгольца.
– Алло! Добрый вечер!
– Соединяю, – секретарь корпорации был краток.
– Алло! Здравствуйте, Борис Всеволодович!
– Здравствуй, Эдуард Маркович.
– У нас все готово для совершения проплаты по рублям.
– По рублям говоришь… – в голосе почувствовалась задумчивость, – все готово, да?
– Да, ждем вашу заявку.
– Хорошо.
– Так как, когда и с кем мне связаться?
– Я завтра с утра позвоню и все тебе скажу.
– Понял. Тогда до завтра.
– Будь здоров.
После пары коротких гудков он положил трубку. Непонятный этот Борис Всеволодович. Все надо из него вытягивать. Но будем считать, что план сохраняет свою архитектуру. Пока. Он нашел на селекторном телефоне кнопку с надписью «Петровская В. Н. – нач. деп. корп. клн.» и сделал вызов. Длинные гудки – никто не поднимает трубку. Нажал кнопку Лены-секретаря:
– А что, Петровская уже ушла?
– Да, Эдуард Маркович. Набрать на мобильный?
– Так… мм-м… ладно, не надо. С утра соединишь с ней. И давай это… машину вызывай.
– Хорошо.
Нажав кнопку отбоя, достал из пачки сигарету. Закурил. Развернулся, открыл шкаф и быстро опрокинул еще одну рюмку коньяка. Бутылка была почти пуста. Ничего – откроем новую. Еще какое-то время рассматривал часы. Есть очень неплохие экземпляры. Позвонила Лена:
– Машина у подъезда.
– Хорошо. Тебя подвезти куда?
– Нет, спасибо.
– Ну, как знаешь.
Лоскин надел плащ, взял небольшой плоский портфель и вышел в приемную. Лена с кем-то разговаривала по мобильному телефону. Отставив телефон, она жеманно-вежливо попрощалась:
– До свиданья, Эдуард Маркович!
– Пока.
Лоскин прошел коридорами, попрощался с охраной на выходе. На улице вдохнул неожиданно холодный после кабинета воздух. В трех метрах стояла заведенная служебная машина. Он обошел ее сзади и открыл заднюю правую дверцу. Неприятно ударил в нос приторно-сладкий аромат автомобильного освежителя воздуха. Лоскин тяжело опустился на сиденье, положил портфель рядом с собой:
– Домой!
Водитель переключил рычаг автоматической передачи и нажал на газ. Автомобиль чуть дернулся. В этот момент Лоскин почувствовал резкую, сильнейшую боль в голове. В глазах потемнело. Он что-то хотел сказать водителю, но даже не смог открыть рот. Нужно было хотя бы замычать, зашептать о помощи, но Эдуард Маркович уже проваливался в огромную черную яму, на дне которой его ждала смерть. Его голова наклонилась вперед, как будто бы он уснул. Из левой ноздри капнула на розовую рубашку маленькая бусинка крови. Водитель глянул в зеркало заднего вида. Шеф сидел, наклонив голову, о чем-то задумавшись. Подкрутил погромче музыку. А шеф уже ни о чем не думал – он находился на грани жизни и небытия.
