– Перестань на меня кричать, – у Тани на глаза накатывали слезы.
– Я кричал и буду кричать. Нехер мне с утра в выходной настроение портить. Его и так нет. Если вы по нормальному не понимаете – поймете криком.
– Свинья ты, – жена метнулась из комнаты.
– Сама свинья. Поговори еще… – Саша понял, что на кухне сейчас будут рыдания и плач. Как же все это надоело.
В комнату зашел сын. Протянул Саше книжку.
– Давай, пап, почитаем про автомобили.
– Не до этого сейчас, Дениска. Потом почитаем. У нас тут это… – еле сдерживался Саша.
Он созвонился с прорабом, который руководит ремонтом дома. Договорились встретиться на объекте в половину первого. Саша быстро оделся, и демонстративно ни с кем не прощаясь, вышел из квартиры. По дороге к дому заехал в фастфуд. Бутерброды, запиваемые газировкой, немного улучшили самочувствие. Большой капучино оказался очень приятным на вкус. Он сидел, разрываемый думами и страстями. Все смешалось. Ко всему прочему добавился домашний скандал. Надо было как-то успокоиться. Но как? Как выключить процесс мышления и деревом смотреть на окружающий мир.
Наверное, он разучился радоваться жизни как таковой. Постоянные усложнения и надстройки привели к полному разбалансу. Саша постоянно хотел большего, но и это большее поглощало его, не оставляя места ничему простому, понятному и не требующему усилий. Что будет завтра? Вот самый страшный вопрос.
– Дядя, дай пять гривен, – тяжелые мысли были прерваны замурзанным мальчиком лет восьми-десяти. Он стоял и нервно дергал плечами.
– Что?
– Денег дай – говорю. Пятеру гривен, – голос был настойчивый, даже требовательный.
Саша достал из кармана пятьдесят копеек и протянул пацану:
– На, держи.
– Я у тя скоко просил? Пять гривен. А ты? Чо херню суешь, – глаза мальчишки светились гопотой, – сам пожрал, так распрягись детям.
Саша не знал, что делать. Он не ожидал и не понимал этого соплячьего напора и наглости.
– Замолчи и уходи, – глухо выдавил он из себя.
– Жлобяра бля… жлобяра. Рожа скоро треснет, – пацан выкрикивал слова громко и скалился желтыми зубами. Он стал привлекать внимание посетителей за соседними столиками.
– Уходи… слышишь, уходи, – Саша глухо цедил, а внутри накатывала огромная волна ярости. У него начали дрожать руки.
– Пошел ты сам на хер, мудила. Долбись в жо…
Парнишка не успел договорить. Волна с силой выплеснула ярость в эфир. В каком-то тигрином броске Саша наотмашь ударил маленького паршивца ладонью по щеке. Пацан пролетел около двух метров и, стукнувшись головой и спиной о ящик с грязными подносами, шлепнулся на пол. И затих. Негромко играла музыка. Все смотрели на Игнатьева. Он сел и дрожащими руками попытался отхлебнуть капучино. Несколько капель попали на стол и куртку.
