– Ну, так ты идешь с нами бухать? Или оторвешься от коллектива? – слова Леванченко были с каким-то налетом насмешливости.
– Да я бы пошла, но от одной морды, всем известной, уже тошнит… – цедила Анька.
Саша понял, о чьей морде идет разговор. Вдруг внутри закипела злость, до боли захотелось встать и как можно грязнее оскорбить Иртышеву. Он почувствовал, как краснеет.
– Тошнота никого не останавливает на отдыхе. В крайнем случае, вырвешь. – Андрей Алексеевич играл словами.
– Да, прямо Сашечке на колени.
Саша вскинулся и, развернувшись сразу, встретился со злобными глазами Иртышевой.
– Закрой, Иртышева, свой грязный рот, – его голос зазвучал как-то по-особенному зловеще.
– Пошел на хер, Игнатьев, – звонко ответила Аня и показала ему средний палец правой руки.
– Так, всё! Иди, Аня, и думай о завтрашнем вечере, – c хитрой улыбкой Левандос заканчивал разговор, готовый перерасти в потасовку.
– Скотина… – прошипел Саня и отвернулся. В спину ударил еле уловимый ответ: «Козел…»
Саша сел. Нервно заводил курсором по монитору. Бесцельно. Ну не сука, а?!!
– Когда она от тебя уже отстанет? – Игорь в который раз задавал этот вопрос без ответа.
– Я тоже об этом думаю, – Саша шарил глазами по монитору, – начинает доставать уже.
Замолчали. Надо поостыть. На мониторе скачут цифры. Вообще-то это опасная игра. Двоюродный брат Иртышевой был заместителем председателя правления по корпоративным делам. Как и любой руководитель высшего звена, он родственников не сильно жаловал, но Иртышева во всех своих разговорах обязательно указывала вскользь или напрямую на высокое родство. Давала понять. Впрочем, родство сыграло-таки однажды свое лидер-соло. Иртышева изначально появилась в головном офисе в управлении корреспондентских отношений. Трифонова Антонина, начальница управления и по совместительству большая подруга Дайнечки, перетащила Иртышеву из бизнеса кредитных карт, где сама когда-то работала. Трифонова Антонина Федоровна, по кличке «Федя» – это вообще отдельная «песня». Приятная в общении, одинокая сорокавосьмилетняя женщина работала себе, работала, достижениями не блистала, и вдруг победила в серьезнейшем конкурсе на вакантное место начальника департамента коротношений казначейства.
Неожиданный и непонятный взлет Антонины Федоровны вскоре был понят и адекватно оценен. Федя не знала ни один иностранный язык, как того требовали условия конкурса, плохо знала как украинский, так и русский, совершенно не разбиралась в структурах счетов, не знала нормативную базу, не представляла себе, что такое деловая переписка, не дружила с компьютером и программным обеспечением. Главным было другое – она дружила с Дайнеко. Всегда готовая часами и любое время болтать по телефону, обсуждать шмотки из каталогов, просто быть рядом, украшая интерьер, Трифонова была настоящей находкой для Дайнеко, которая обладала довольно скверным характером и подруг, как таковых, почти не имела. Она могла позвонить Феде в двенадцать часов ночи по поводу «Спишь?» и проговорить час-полтора, пока спать самой не захочется. А как захотелось – так и до свидания… «Тоня, все будет хорошо. У тебя департамент, все сделают. Да и мы поможем», – эти слова Людмилы Николаевны враз открыли радужные перспективы. И работа пошла. Но пошла она своей неповторимой, очень своеобразной кривой походкой. Федя после назначения приглашала в управление разных специалистов и неспециалистов, а когда, после долгих уговоров, они соглашались и начинали работать, вдруг решала, что они ее подсиживают. И с помощью Дайнеко, с шумом, треском и скандалом их выгоняла. Эта участь постигла и Иртышеву. «Аня очень активная, коммуникабельная девочка, общаться умеет…» – говорила Федя Дайнеко, и та дала согласие на переход Аньки из карточного бизнеса. Анька перешла и начала активно развиваться, показывать себя, так сказать, со всех сторон. Но большая любовь быстро переросла в такую же большую ненависть. Говорили, что Трифонова ходила к гадалке, и та, с присущим таким людям пафосом, сказала, что стоит у нее на дороге ведьма молодая, черная. Убирать ее надо. Анька визуально подходила под гадалкино описание. Разговор с Дайнеко поставил точки над «I». Стали Иртышеву убирать, убирать жестко и несправедливо. Впрочем, как и всех. Но она-таки достучалась до сердца брата-зампреда, которое в то время было занято выбором спортивного «Мерседеса». В тяжких раздумьях, какой же выбрать объем двигателя – шесть или восемь литров, он позвонил Дайнеко.
