– Ты насиловал меня, насиловал снова и снова. И бил. Снова и снова. Ты сломал мне руку, ты душил меня. Ты разорвал меня своим членом до кровотечения. Я же была всего лишь ребенком.
– Неправда, я заботился о тебе! – воскликнул он и швырнул на пол стакан. Но все осталось по-прежнему. Те же разговоры, тот же смех. – Я до сих пор могу о тебе позаботиться. Прошу принять это к сведению.
– Я тебя больше не боюсь.
Его лицо расплылось в улыбке, обнажив острые, блестящие зубы.
– Ты уверена?
– Она и меня убила, – напомнила ему Стелла. – Какой же сукой нужно быть, чтобы убить собственную мать?
– Я тебя не убивала. Это Маккуинн.
– Это ты довела его до убийства. Ты обманула меня, использовала в своих целях. Думаешь, тебе это так сойдет? Ты считаешь, что можешь после этого жить?
Они все еще в состоянии сделать ей больно, поняла Ева. Ей и впрямь было больно. Где-то в самой глубине ее естества.
– Могу и буду.
– Ты надломлена изнутри, и я внутри тебя, как когда-то ты была внутри меня. Живи с этим, сука.
– Стелла, угомонись. Представление начинается.
Вокруг них посетители бара уже разразились истошными воплями. Они накинулись друг на друга, принялись царапаться и кусаться, пустили в ход ножи и вилки. Некоторые уже лежали на полу, истекая кровью. Всех их затопчут в давке. Вскоре к крикам присоединился безумный хохот. Какая-то женщина развернулась, как будто делая пируэт; и кровь, что фонтаном била из ее горла, забрызгала все вокруг – пол, стены, мебель.
– Не хочешь поиграть? – спросил Ричи у Стеллы.
– У нас всего двенадцать минут.
– Тогда чего мы ждем?
Стелла пожала плечами и допила стакан. Они вместе повернулись к Еве.
– Время свести счеты, – сказала Стелла.
Ева вытащила пистолет и выстрелила, но они продолжали наступать на нее.
– Мертвых не убьешь. С этим тебе придется жить, – сказала ей Стелла и, словно хищница, набросилась на нее.
Ева отбивалась, спасая свою жизнь и рассудок. Поскользнувшись в луже чьей-то крови, она попыталась сохранить равновесие, но уже в следующий миг вскрикнула от боли, подвернув руку. Боль пронзила ее, словно электрический разряд. Ева была готова поклясться, что услышала, как треснула кость – точно так же, как когда-то в детстве.
«Очнись, очнись», – взывал к ней собственный мозг.
Затем она услышала его голос. Почувствовала, как он пытается ее успокоить.
И она зарылась лицом ему в грудь.
– Успокойся, очнись, я с тобой, здесь, рядом.
– Со мной все в порядке.
– Неправда. Но я с тобой.
